Online

Наши все уже там

Наши все уже там

Дом умалишенных – новый образ нашего общества. Только в старые добрые времена Шекспир мог сказать, что «Весь мир – театр, а люди в нем актеры». В двадцатом веке классический театр превратился в театр абсурда. А вскоре абсурд вышел за стены театры и стал вездесущим. Так что сумасшедший дом – куда более актуальный образ для описания нашей «слишком человеческой» и оттого все менее божественной действительности.
Два фильма о психбольницах случайно попали в мое поле зрения, ограниченное в основном служебными интересами, и, увы, ничем не удивили меня, лишь усилили пугающее чувство абсурда нашего человеческого общежития, его законов и ценностей.
Речь идет о «Палате №6» Карена Шахназарова и «Доме дураков» Андрея Кончаловского. Первый на современный лад обыгрывает бессмертное произведение Чехова, герои которого говорят вполне современные «вещи»: «Я служу вредному делу и получаю жалованье от людей, которых обманываю; я нечестен. Но ведь сам по себе я ничто, я только частица необходимого социального зла (доктор Андрей Ефимыч); «Десятки, сотни сумасшедших гуляют на свободе, потому что ваше невежество не способно отличить их от здоровых. Почему же я и вот эти несчастные должны сидеть тут за всех, как козлы отпущения?» (Иван Дмитрич).
Чехов писал давно, и о людях, нам никогда не встречавшихся. А вот фильм пугает тем, что в нем палата номер 6 совсем рядом с нами и может стать постоянным местом прописки даже для вполне нормальных людей. Более того, самых человечных, которые устали или принципиально не захотели подстраиваться к бесчеловечным порядка общества, уже отправили туда.
Скажу честно, о чем я подумал: лучше уж быть в палате с человечными больными, чем с бесчеловечными чинушами. Иногда чувствую стыд от того, что я здоровый, респектабельный, успешный, когда большинство всего этого лишены. Не ценой ли забвения совести и замыливания глаз, вынесения за скобки чужих страданий (за двери палаты №6) строится наше общество потреблении и культ процветания?
«Дом дураков» рассказывает о жизни психбольницы на чечено-ингушской границе в 1995 г., которую покидает персонал, предоставляя больным полную свободу. Наверное, только больным под силу было перенести те страшные дни первой чеченской кампании. Психи никому не свои, поэтому у них нет чужих. «Ты живешь, потому что кто-то за тебя молится и посылает тебе свою любовь» — говорит бандиту блаженная Жанна.
В конце фильма чеченец прячется в толпе больных и на строгий вопрос главврача «ты кто?» отвечает наконец правду: «Я больной, мне надо лечиться». В сумасшедшем мире лишь в доме дураков можно найти спасение и хорошую компанию на долгий-долгий черный день.

«Дай нам царя»

«Дай нам царя»


Фильм «Царь» (Россия, 2009) вышел вовремя для тех, кто еще способен одуматься и проснуться от властного обольщения, от дурмана лжехристианской троицы православия-самодержавия-народности. И слишком поздно для тех, кто в этом дурмане уже угорел, потерял способность к трезвому взгляду, критичной самооценке, кто растворился в толпе и отдал одичавшей массе свое духовное первородстве.
Лишившись Бога, отвергнув Его, народ хочет царя. Устав от хаоса девяностых, россияне царя получили. Поразительным образом эскалация подданнических настроений, прославления сильной руки, раболепства перед силовыми структурами совпала с реваншем церковной бюрократии, с выдвижением наверх религиозных менеджеров, профессионально обслуживающих интересы власти. Народ и церковь слились в едином экстазе поклонения власти.
Ветхозаветному Самуилу страсти по царю «не понравились» и он «молился Господу». Похоже, это почти все, что может сделать представитель отвергнутого Бога. «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» (1Цар.8:7).
Куда труднее пришлось митрополиту Филиппу, чье служение припало на годы царствования кровавого Ивана Грозного, одержимого национальными русскими бесами – лжепатриотизмом, манией величия и национальной исключительности, ненавистью к свободе и личности. Филипп рад бы служить царю и народу, но не может не сказать в лицо самодержцу: «Не вижу царя». А бояться нечего, все мы смертны и должны думать о суде Божьем, а не казнях опричницких.
«Дай нам царя» — звучит страшно. Не то кричит «христианский» народ. Вот если бы Бога звали, то цари были б на месте, служили бы как Божьи помазанники. Без Бога же самое христианское царство удивительно быстро превращается в антихристово, а царь-батюшка в окаянного душегуба.

Проповедовать прозрение

Проповедовать прозрение


Тема служения слепым мало затрагивает тех, кто видит хорошо. Для того, чтобы понимать слепых и сочувствовать им, нужно преодолеть комфортную дистанцию между здоровым и больным, между благополучием и бедой.

Обычно люди цинично отмахиваются: «меня это не касается», подчеркивая дистанцию, отстраненность от чужих проблем. Пока мы – здоровые и занятые собой – живем на своем островке безопасности, тысячи страдающих людей ждут милости, добра, любви, чтобы кто-то хотя бы прикоснулся к ним, разорвал отчуждающую дистанцию и стал рядом.

Касается ли меня беда другого человека или не касается – мой нравственный выбор. Я могу жить сам для себя в эгоистическом одиночестве или же сделать шаг к другому, страдающему одиночеству.

Большинство здоровых и богатых людей мнят себя настоящими, нормальными, в отличие от больных и бедных. Для полноценных людей открыты все возможности мира. А увечные и больные лишь раздражают, отнимают время и еще денег просят. Удачливые люди, стремящиеся все в жизни успеть, взять от жизни по максимуму, предпочитают просто напросто не замечать чужих бед.

Все великие цивилизации и культуры ставили в центр здорового и красивого человека, оттесняя на обочину общественной жизни тех, кто в каноны не вписывался, кто на Аполлона или Венеру никак не походил. Даже религиозные евреи брезгливо относились к больным и неполноценным.

Весть, которую принес Христос, потрясла основы традиционного общества. Бог по плоти пришел к грешникам, прокаженным и слепым. В синагоге, где вместе с религией проповедовалось лицемерие и неравенство людей, Христос провозгласил начало новой эры – любви и служения нуждающимся людям. «Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное. И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами» (Лук.4:17-22).

«Ныне исполнилось писание» означало тогда и означает теперь, что настало время вспомнить о забытых и пренебрегаемых. Главными героями Евангелия стали прощенные грешники, исцеленные больные, прозревшие слепые.

Я не понимаю психологию слепого человека, но предполагаю, что такому легче увидеть Бога, чем обычным людям. Наши глаза привыкают видеть вещи, на людей же внимания не хватает, тем более на Бога, которого увидеть еще сложнее. Слепота спасает от многих искушений, от буйных красок интересного, но опасного мира.

Оберегая от лишнего мира, слепота усиливает чувство одиночества. Человек как бы закрыт, замкнут на себя. Извне никто не может пробиться к нему, достучаться, докричаться. То, что невозможно извне, приходит изнутри. Бог, невидимый для неверующих зрячих, становится видимым для верующего слепого.

Самое главное, что нужно в жизни увидеть – это Бог. Все остальное – или Его следы, которые к Нему ведут, или ловушки дьявола, от Него уводящие. Увидеть Бога может любой человек, слепота не помеха. Напротив, Бог особенно близок к тем, кто учится смотреть внутренними, духовными глазами, кто не видит мира материального, а потому всматривается в суть, вглубь, внутрь.

Если слепые глаза увидели Бога, в Боге они видели все. Больше нет ничего, о чем стоило бы сожалеть. Бог с избытком компенсирует физические лишения. В этом духовном переживании уже есть все чувства, к которым обычный зрячий человек пробирается столь долго, осматривая и разбирая предметы и явления мира, ведь в творении взгляд человека ищет Творца.

Иногда даже зрячие люди говорят о «прозрении» — о поворотном моменте, когда они вдруг увидели не только мир, а его смысл, ранее скрытый для похотливых и суетных глаз. Прозрение – реальное чудо, обещанное Христом для «зрячих» и «слепых».

Большинство «зрячих» духовно слепы, хотя убеждены, что все видят. Это плохая новость. Большинство «слепых» не безнадежны. Это новость хорошая. Христос остается доступным и видимым для всех.

СВЕТ МИРА

СВЕТ МИРА


Наблюдая за судьбами христианства в разных регионах современного мира, я не могу отмахнуться от сильного ощущения цикличности, будто бы замкнулся какой-то исторический круг, и мы оказались в ситуации первых христиан. Они столкнулись лицом к лицу с миром «еще нехристианским», а мы – с «уже нехристианским». В это можно увидеть завершение целой эпохи, длившейся от Рождества до наших дней, ознаменовавшейся активным миссионерским освоением мира, его христианизацией. Свое первое пришествие Христос совершает в «еще нехристианский» мир, очевидно, что Его Второе Пришествие будет в мире «уже нехристианском». Нехристианскость и даже антихристианскость современного мира напоминает о скором конце времен. Но именно поэтому голос христиан как пророков грядущего суда и вестников Божьей милости должен быть слышим все громче.
В мире, который становится все менее христианским, современные ученики Христа оказались совершенно обезоруженными – их прежние методы миссионерской и социальной работы больше не приносят эффективных результатов. Одновременно с этим стали вновь актуальными миссионерские секреты Христа и первых Его апостолов, проповедовавших враждебному и совершенно нехристианскому миру. Христос и Его ученики противопоставили римским технологиям власти и военной силе мягкое влияние истины, добра, света.
В мире тотальной политики христиане должны вспомнить, что глашатаями Первого Пришествия были пророки, а не патриоты-политики или религиозные иерархи. Политик боится репрессий, переживает за партийные дела, результаты выборов и рейтинги. Священник думает о храмах, казне, численности прихожан. А пророк Иоанн Креститель говорил правду и ни о чем не переживал. Узнать правду о себе приходили и военные, и чиновники, и религиозники. Правду не купить и не заменить пиаром. Правда горькая и почти всегда не нужная. Но в критические моменты истории человечества или отдельного человека вдруг приходит смертельная усталость, косящая слабость от ненасытной и ненасыщяющей лжи, и пробуждается сильный голод по правде. Сегодня можно купить суррогаты на любой вкус, но лишь Церковь остается единственным, эксклюзивным источником абсолютной истины о Боге, человеке, спасении.
Я считаю нормальным положение, при котором христиан будут ругать как чужаков, непатриотов, западников, скрытых оппозиционеров, врагов народа и проч., но одновременно приходить к ним за истиной, спрашивать их о вечных вопросах души. Я согласен на то, что днем лидеры религиозного большинства будут ругать нас на чем свет стоит, а ночью, как Никодим, приходить на разговор по душам.
Увы, в нашем мире редко вспоминают об истине, поэтому никодимов мало. Нынешние вожди религий обычно христиан ругают днем, а ночью спят, не тревожа себя вопросами о Боге и спасении. Но даже равнодушные к истине любят добро. С «философскими» вопросами к Христу приходили немногие, большинство – за конкретной помощью. Верю я в Бога или нет – вопрос сложный и не к месту, но вот если есть шанс, что Он поможет мне, то я готов попробовать. Странно, но Христос не отталкивал таковых, для Него добро было самоценным, независимым от того, что думал человек о Нем, был ли Его сторонником. Не так важны мотивы, по которым человек приходит к Богу за добром, за помощью, за чудом. Гораздо важнее, что после в сердце остается след, тепло Божьего прикосновения. Не сразу добро открывает ум для истины, но душу согревает, жизнь продлевает. Именно поэтому добродетельная жизнь христиан остается важным фактором духовных перемен, свидетельством о Боге даже в нехристианском мире, где к ним относятся заведомо плохо.
Говоря о положении верующих в мире, Христос использовал метафоры солнца и свечи «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Матф.5:14-16). Солнце светит добрым и злым, людям всех народов, культур, религий. Его свет поддерживает жизнь во всем мире. Образ свечи в доме также напоминает о центральной, объединяющей роли. Христиане не имеют присваивать себе Бога, прятать истину внутри храмов, делать добро только «своим». Оказывается, что мы живем в общем доме и свет нашей веры в Бога должен светить всем. Эти образы возвращают нас к сути христианства и миссии церкви в мире, к пониманию нашей настоящей силы — доброго, мягкого, светлого влияния. В мире религиозных конфликтов, войн за передел канонических территорий, подковерной борьбы за политическое влияние христиане должны сосредоточиться на ненавязчивой проповеди Евангелия в любви и истине. В мире, уставшем от взрывов, Христос призывает светить.

МОИ РОДИНЫ

МОИ РОДИНЫ

Так уж получается, что у меня не одна родина, а целых три. Родился я в России, в Саратове на Волге. Вырос на Донбассе в Украине. А еще имею небесное гражданство, принадлежу невидимому, но родному Божьему Царству.
Перед каждой из этих родин у меня свои обязательства. Ни об одной из них забывать нельзя, как бы не менялись приоритеты, привязанности, симпатии.
И все же напряженность, даже конфликтность есть. Особенно между патриотизмом небесным и земным. Многим христианам кажется, что их небесное гражданство освобождает от всякой ответственности за судьбы земной родины. Но я уверен, что это не так.
Да, мы не выбираем культурную среду, землю, общество, в которых довелось родиться и жить. Это Божий промысел определил нам, доверил, а теперь испытывает нас, способны ли мы хоть на что-то большее, чем на недовольное брюзжание и циничную критику.
Василь Симоненко, один из моих любимых украинских поэтов, говорил о том, что земной Родиной нельзя перебирать, она дана нам Богом, вручена, подарена до того, как мы рассмотрели ее недостатки или порадовались ее достоинствам:
«Можна все на світі вибирати, сину,
Вибрати не можна тільки Батьківщину».
Судьба молодого поэта сложилась трагично. В 1962 году он нашел массовое захоронение жертв репрессий, расстрелянных сотрудниками НКВД и сообщил об этом органам власти. Вскоре Василь был несколько раз жестоко избит и от побоев умер. Ему было всего 28 лет.
Очевидно, трудно было любить Родину, которая находилась под властью красных безбожников-душегубов, но власть меняется, империи падают, а многострадальная земля живет дальше, может быть, благодаря любви ее детей, которые смотрели в будущее после коммунизма и атеизма.
Можем ли мы видеть дальше нынешнего политического беспорядка, коррупции, морального разложения? Родину можно полюбить тогда, когда ты начнешь что-то делать для ее будущего, растить это будущее, строить не для себя, а для детей и внуков, связывая себя накрепко с этой землей и этим народом.
Я понимаю, что «рожденным в СССР» трудно определиться с родиной и воскресить в себе родственное чувство к земле и окружающим людям. К чему себя привязать, «если мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский союз»; если народы перемешали, нарочно спутав все корни и обрывая родные связи?
Для себя я решил так: не так важно, где ты жил раньше, куда важнее, где ты живешь сейчас, с чем связал себя сознательно, в свободном решении. Может ты родился далеко отсюда, но если ты живешь сейчас здесь, то это и есть твоя Родина, земля твоих друзей и близких, за которых ты отвечаешь.
Призывая жить добродетельно в стране своего обитания, апостолы все же называли верующих в Христа странниками и пришельцами, напоминая о двойном гражданстве и двойной ответственности.
«Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу, и провождать добродетельную жизнь между язычниками, дабы они за то, за что злословят вас, как злодеев, увидя добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения. Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, — ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, — как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите «(1Пет.2:11-17).
В этом тексте апостол Петр советует христианам своей законопослушной жизнью опровергать обвинения в отсутствии патриотизма и неповиновении общественным правилам. Христиане странники лишь в том смысле, что не разделяют греховных принципов большинства, что же касается исполнения законов и общественных обязанностей, то они вполне «свои» для окружающих людей.
Иными словами, я странник и пришелец в современной Украине, потому что не хочу давать взятки, воровать при первой возможности и продавать свои голоса за гречку и бутылку водки. Но одновременно я стараюсь быть патриотом своей страны в исполнении гражданских обязанностей, определенных законом.
В раннехристианском сочинении, известном как «Послание к Диогнету», мы встречаем описание отмеченной нами двойственности: «Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого либо необыкновенного наречья, и ведут жизнь ни в чём не отличную от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей ищущих новизны, они не привержены к какому либо учению человеческому как другие, но обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество — чужая страна. Находятся на земле, но суть граждане небесные. Повинуются постановленным законам, но своею жизнью превосходят самые законы. Словом сказать: что в теле душа, то в мире христиане. Душа распространена по всем членам тела, и христиане по всем городам мира. Душа, хотя обитает в теле, но не телесна, и христиане живут в мире, но не суть от мира. Бессмертная душа обитает в смертном жилище; так и христиане обитают, как пришельцы, в тленном мир, ожидая нетления на небесах».
КПСС раньше называли умом, честью и совестью нашей эпохи. Очевидно, что антихристианская партия присвоила себе то, что принадлежало по природе церкви. Полагаю, что христиане с полным основанием могут быть названы совестью общества, его честью и умом. Они делают добро и следуют законам не из-за страха, но по любви. Если говорить прямо, то наше общество держится именно на христианах. Лишенные христианской мотивации, люди, как правило, воруют при первой возможности, обманывают непрестанно, и даже законы пишут так, чтобы их удобно было обходить.
Христиане выполняют законы не по букве, а по смыслу, признают порядок как Богом установленный. Об этом напоминает апостол Павел: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо [начальник] есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из [страха] наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь. Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон» (Рим.13:1-8).
Если не дочитать этот отрывок до конца, то у меня он вызывает недоумение и несогласие. Мы ведь видим, что отнюдь не всякую власть можно признать Богом установленной, есть откровенно античеловечные режимы, построенные на крови. И лишь упоминание о любви снимает возникшее противоречие. Живя в жестоком мире, не закрывая глаза на общественные болезни, мы можем исполнять законы и подчиняться власти. Как? Любя окружающих людей Бога ради. Тогда можно терпеть незаслуженные наказания и смиряться при вопиющей несправедливости. Сила любви разрушает тиранию, потому что лишает людей страха, объединяет их крепче, чем выгода или приказ, и тем самым преобразует общество. Так христиане своим поведением напоминают власти о смысле закона, о любви и совести, без которых общество впадает в коррупцию; напоминают том, что закон на их стороне, что власть закона сильнее закона власти.
Христос в Нагорной проповеди призывает Своих учеников к активной общественной деятельности – не создавать пещерную, параллельную общность, но быть в гуще общественной жизни, не разрушая, а просвещая ее: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Матф.5:14-17). По словам Христа, Он пришел не для того, чтобы разрушить систему власти и устои общества, но чтобы исполнить закон силой любви и показать верные мотивы для законопослушной жизни.
Христиане – известные скептики в отношении власти и государства. Они прекрасно знают, что царство Божье на земле никогда не будет построено. Но при этом они ответственны за то, чтобы очаги, ростки, знаки этого Царства были видимы уже здесь, в окружающей нас общественной реальности. От государства они ожидают не рая на земле, но хотя бы того, чтобы не был достроен ад (по словам Николая Бердяева, «Государство существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы на земле не было ада»).
Христос говорил, что ненавидящие и преследующие всегда будут в большинстве, идеальное христианское общество для «своих» — утопия. Всегда будут добрые и злые, ближние и враги, праведные и неправедные. «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матф.5:43-48). Христос здесь признает неискоренимое несовершенство общество, но при этом призывает быть совершенным в несовершенном мире.
Христианство преодолело известный издревле принцип партийности – частичности, разделенности на своих и чужих, наших и не наших. Церковь отвергает партийность и призывает к этическому универсализму. Павел напоминает, что христиане должны думать о благе всех людей в своей стране, не деля их на классы и партии: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:1-4).
Апеллируя к нашему украинскому патриотизму и призывая молиться за власть и общество, я хочу сказать, что Украина будет нашей Родиной настолько, насколько мы сможем полюбить ее людей при их очевидных нравственных и социальных язвах. Это отнюдь не просто.
Петр Чаадаев признавался: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной».
Его слова о том, что «мы обязаны родине истиной», нужно повторять в наших церквах чаще, чтобы понять: Родина не ждет от нас галочки в бюллетене отмазки ради, она ждет нашего совестного и любовного участия, когда мы не будем закрывать глаза на все проблемы и не будем снимать с себя ответственность за них; когда Родина будет чем-то большим, чем картинками про казаков и горилкой с салом.
И все же любить земное отечество можно лишь в свете небесного, когда идеалы последнего будут руководством для первого, когда мы будем стараться жить и воплощать волю Бога «на земле как на небе». «Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет. Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования; ибо он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог. Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле; ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то [отечество], из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город» (Евр.11:8-17).

Рождество в нашем доме

Рождество в нашем доме


В этом году праздник Рождества стал для меня особенно близким, по-настоящему семейным, каким он был изначально. Ведь рядом с рожденным Младенцем были, прежде всего, отец и мать, и лишь несколько странных друзей – пастухов и волхвов, овечек и коровок.
До того как Сын Божий вышел на арену истории и заговорил с тысячами людей, Ему дано было почувствовать круг семьи, тепло родства, любовь близких. Мне всегда хотелось быть в числе первых друзей-счастливчиков маленького Иисуса – видеть ангелов вместе с пастухами, идти за звездой вместе с мудрецами. А теперь я воспринимаю это не как экзотику и предмет мечтаний, а как личную ответственность – я должен создать возможность рождения Иисуса в нашем мире, стать в узкий круг его немногочисленных друзей, прикрыть младенца от ветра, предупредить о происках Ирода.
Узок круг Его друзей, а врагов тьма. Тем дороже Ему верные друзья.
В мире небоскребов и пятизвездочных отелей Богу нет места. Тем ценнее Его присутствие в наших домах.
Если мы открываем свои сердца и двери, Он входит туда. Мы избраны для того, чтобы в наших скромных жизненных обстоятельствах Бог начал свою работу и постепенно расширял ее на других людей, другие дома, города, страны.
В этом году мы были с нашими детьми на всех рождественских праздниках, радовались их радости. Я впервые почувствовал, что рождественская мистерия продолжается, и мы можем быть ее частью. Я молился Богу, чтобы мои дети сохранили веру в Божьи чудеса на всю жизнь, и Рождество не было лишь «детским» праздником; чтобы свет Вифлеемской звезды сиял в самых темных участках пути.
11 января мы пережили свое «рождество». Бог подарил нам третью девочку. Христос – друг детей, самый чудесный Младенец – посетил наш дом. Значит Иммануил действительно с нами, история продолжается.

Отзыв Владимира Стародуба на мой сборник «Своими словами»

Отзыв Владимира Стародуба на мой сборник «Своими словами»

Книга интересная, хотя с некоторыми опечатками. Многие тезисы представляются спорными и вызывают дискуссию.
Не знаю, как у вас, но у нас, в эмиграции, никто ничего не говорит автору ни хорошего, ни плохого – не принято. Это – крупный недостаток не иметь никакой обратной связи.
Признаться, я также ничего не собирался писать, но последняя статья заставила.
Прежде всего хотелось бы отметить более доступный язык этой книги по сравнению с «Третьей правдой». Заметно, что музыканты состязаются с музыкантами, философы с философами, богословы с богословами, настолько усложняя свои произведения, что простому смертному не сметь и соваться туда. Целью их трудов должна являться польза для простого народа, которого большинство, а не желание удивить «могучую кучку» посвящённых. Последняя твоя книга, надо заметить, более человечна, если не считать некоторые статьи, для которых всё ещё требуются «крепкие зубы».
Что касается содержания твоих эссе, то я с ними вполне согласен. В крайнем случае, всякий автор волен ошибаться в чём-либо, но в общем ты правильно подмечаешь ряд проблем в современном христианстве. Только в последней статье мне трудно согласиться с твоими выводами относительно богословия и жизни, парадигмы церкви и общества Запада и Украины (особенно стр. 155-156).
Пока я не жил здесь, я тоже так рассуждал. Гостям это также непонятно. Надо продолжительное время понаблюдать, чтобы увидеть истину: материальное благополучие не всегда зависит от её духовной подоплёки. Примером тому может служить Япония, Сингапур, Индонезия, Скандинавские страны, в которых осталась бледная тень христианства, и многие другие. Капиталистическая система имеет другие основания, чтобы закидать потребителя всем земным, обычно в ущерб его духовным запросам, и закабалить суетой так, что даже глубоко верующий постепенно растеряет всё, что имел. Редкий человек руководствуется разумными рамками и способен ограничить себя в самом необходимом. От этого и растёт материальное благосостояние Запада.
Но ты скажешь, что зато у них имеется высшая культура, свобода, мораль. Как бы не так. У них работают строжайшие законы, за нарушение которых больно бьют по карману (т.е. по самому больному для материалиста месту), отчего он и опасается их нарушать. Живя и работая среди местных «христиан», боишься одного: если бы, не дай Бог, рухнула их государственная система, о вере нет и речи – она у них только по праздникам, – то, кажется, все перестреляют всех, обворуют до копейки и с дьявольским злорадством затопчут тех, кто ещё дышит, а тем более тех, кто серьёзно верит в Бога.
Здесь впору говорить не о «развитом социальном богословии», а об искусном нивелировании христианства или замены его на культурный суррогат, быстро превращающийся в демонизированную идеологию «Нового века», поглощающего души наших во многом невежественных, но прекраснодушных и лояльных всем высшим властям христиан.
Может, ты прав, что их прошлое – это наше (Украины) будущее. Мир деградирует перед появлением антихриста. И я также уверен, что в Украине нет предпосылок подняться выше или уйти в сторону от духа западного капитализма. Увы, но от этого и болит душа, что редкий человек замечает это, а если и видит, то его крик, как и твой, есть «глас вопиющего в пустыне».
Ты в книге часто упоминаешь экуменическое движение. Но в этом «колхозе» нет решения проблем христианства. Смесь глины, железа и т.п. не делает прочной строение. Враждовать со всеми нет смысла, но лечить общество благодатью Христа мы обязаны и напоминать, как беречь себя от рецидива болезни. Здесь уместно изречение Гоголя, которое ты повторяешь: старайся жить правильно сам, и облагородишь то окружение, в котором находишься. Это я выразил своими словами.
Владимир Стародуб. Сакраменто, 04.01.10

КИСЛОРОД кончился

КИСЛОРОД кончился

Фильм «Кислород» (Россия, 2009, режиссер Иван Вырыпаев) называют чушью собачьей, но также манифестом современной молодежи. Клипы, анимация, любительское видео перемежаются с морализациями ведущих (диджеев?) и представляют вместе не столько единую композицию, сколько причудливое ассорти, разновкусную нарезку. Недавно ушедший Милорад Павич много говорил о нелинейном повествовании с открытым концом, кажется, творение Вырыпаева относится к этому типу. Кино без концовки и «чисто конкретной» морали соответствует духовной ситуации времени, в которой никто не ждет подсказок и откровений автора, а живет в поиске, в процессе, на перекрестке выборов.
Фильм антиэлитарный. Иван Вырыпаев родом из Иркутска, работал в Магадане, на Камчатке. Сейчас живет в Москве, но интересуется не жизнью на Рублевке, а тем, что творят обдолбанные пацаны в Серпухове. А еще больше интересуется исламом.
«Кислород» выражает эту на первый взгляд причудливую связь социально-политической тематики, религии, секса и наркотиков.
В основе фильма – не очень удивительная история о Саньке, который открывает, что его жена некислородная. Он влюбляется в рыжую кислородную девчонку Сашу, а жену убивает лопатой и хоронит в огороде.
«Диджеи» фильма – польская интеллигентная девушка и простой русский парень – разворачивают свои размышления о жизни Санька, сопоставляя ее с библейскими заповедями. Так заповедь НЕ УБИЙ оправдывается любовью и кислородом. «Если человечеству сказали НЕ УБИЙ, но кислорода вдоволь не предоставили, то рано или поздно найдется Санек который, чтобы жить и танцевать, возьмет кислородную лопату и убьет некислородную жену и будет дышать полными легкими. Потому что когда говорили НЕ УБЕЙ, у него плейер был в ушах и танцоры увлекали его в другую страну, где только танцы и кислород». И кто скажется ему безумный? Не подлежит ли такой геенне огненной? Ведь все мы рождены дышать и кислород – нечто естественное.
Далее «разбирается» заповедь НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ. А потом оправдывается ее неисполнение. Наш Саша из маленького провинциального городка увидел Сашу из большого города, курящую траву с друзьями, и загорелся любовью к ней, и сердце его стало подобно большой двуспальной кровати. Саша была вся сплошной кислород – легкое платье из льна, сумка, обшитая стеклом, сандалии на веревочке и дорогие очки. Саша пахла дорогими духами, детским мылом и шампунем из крапивы. В результате встречи со всем этим у провинциального Сани после кислородного голодания началось кислородное отравление. Повествующий об этой истории диджей время от времени повторяет библейскую заповедь о грехе прелюбодения. и о том, что лучше вырвать соблазняющий глаз и отсечь искушающую руку. Но Санек убивает не похоть в себе, а надоевшую жену, при этом лишая ее глаза и руки.
Грешат наши влюбленные герои и против заповеди: НЕ КЛЯНИСЬ. Будь честен – да значит да, а нет значит нет. Девушка Саша не клялась Иерусалимом, в котором люди взрываются как арбузы, но уверенно клялась небом и землей, когда изменяла мужу с Сашей, а также божилась, что не будет больше кушать великорусский продукт — водку с пельменями, в которых нет кислорода, а лишь тошнота.
Заповедь «Не судите и не судимы будете» также толкуется на новый лад — забудьте о тех, кто вас убивал, и кого вы убивали. Не судить означает не помнить и не смотреть. Амнезия – ваше спасение. По совету диджеев, если спросят о сути, надо отвечать: «Не понимаю, о чем вы спрашиваете».
В библейских цитатах еще есть знакомый смысл, но он смешивается с несовместимым. Когда говорят, что в субботе есть смысл в сочетании с четвергом, то речь не о том, что Бог живет вместе с нами всю неделю. На самом деле все наоборот – мы живем неделю без Бога, а в субботу Он отдыхает, мы тоже – без Него.
Вроде не отрицается и совет Христа собирать сокровище на небе. Люди должны жить для «главного». Но смысл главного меняется произвольно. Из-за главного отдают последние гроши нищему или пропивают деньги, отложенные на велосипед сыну. Но ответить на вопрос, что же главное, ведущие не могут, боясь сморозить пошлость. Тихо вспоминают про «совесть», но это вскользь.
Апогей абсурда в толковании проповеди Христа достигается в утверждении «я плод небесного дерева». Судить о дереве можно по его плодам. Если люди убивают друг друга, наркоманят и любодействуют, то не отвечает ли за это их Творец? Ведь Бог создал меня таким, я ничего не делаю плохого, лишь дышу «кислородом».
Примечательно, что в фильме цитируются не десять заповедей в классической моисеевой формулировке, но в Христовой интерпретации. Как известно, Христос в Нагорной проповеди продемонстрировал невыполнимость ветхозаветных правил, их невозможную сложность. Но Он также объяснил их суть – отношения любви Бога и человека, а также воплотил эту любовь в Себе, Своей жизни и смерти.
«Кислород» также говорит о заповедях и любви, но говорит так, что заповеди оказываются абсурдными, а любовь безумной. Только безумной любовью можно оправдать безумную ненависть – это не только о Саньке и убитой жене, но и об исламе и башнях-близнецах. Лопата легко превращается в меч Аллаха против неверных и неугодных.
Фильм предлагает задуматься о том, что происходит с молодым поколением. Беда не в траве или водке, не в игле и лопате, а в том, что утрачен смысл любви. Утрачен и в Серпухове, и в Москве. Конечно. правильные, хорошие люди не смотрят «Кислород». Их не волнует то, что происходит в Серпухове. У них, возможно, нет ненависти, но любви нет точно.
Наши же герои уже выпали из общества. Потеряли себя, поэтому больше терять нечего. Ищут любви, но впадают в безумие. И это не только о них, но и о всем нашем обществе, в котором такое возможно.
Голый Санек умирает посредине конопляного поля, а девчонка Саша – от наркотиков. Или же их убивают милиционеры при попытке к бегству. Не так важно. Кислород заканчивается так или иначе.
Скажу больше: в мире, где Нагорную проповедь читают лишь для стёба, кислород УЖЕ закончился.

Новые вехи большого пути

Новые вехи большого пути


Совсем немного времени отделяет нас от следующего календарного года. Что мы чувствуем сейчас? Жизнь неделима, мы продолжаем, как и раньше. Но цифры на календаре удивляют – как быстро, как незаметно!
Мы вспоминаем, как встречали Новый год в детстве или юности, свои волнующие ожидания, большие надежды. А к этому Новому году подходим разочарованные, уставшие. Страна и мир жили кризисом, эпидемиями, войнами. В таких условиях трудно строить планы на будущее.
Люди потеряли ориентации в жизни. Распространились неуверенность, беспокойство. Почти каждый может повторить вслед за поэтом «С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий…».
Но есть то, что сопровождает нас на протяжении всей человеческой жизни и даже всей истории мира – Божье присутствие и Его любовь. Без Рождества Новый год не может быть праздником, да и вообще не может быть — даже в календаре. Именно пришествие Христа в обреченный мир открыло новую эру, и мы ведем от этого события наше летоисчисление. Каждый Новый год напоминает о Христе, отсылает к рождественской истории. В канун Нового года стоит вспомнить о Боге, Который пришел почти 2010 лет назад и скоро придет второй раз. Это не наша история, не наш календарь, это Его хронология, напоминающая о Его плане. Мы – лишь странники, путешественники во времени между первым и вторым Его пришествием.
Христос идет впереди нас, ведет нас сквозь время, события, обстоятельства к Своей цели. В этом непростом жизненном пути рядом с нами идут другие люди. Пусть этот год пройдет под знаком любви. Давайте видеть проявления Божьей любви к нам и благодарить за это. А также учиться любить других людей, жить лицом к ним, а не спиной. Коль мы попутчики, то давайте чаще подавать друг другу руки, когда кто-то споткнулся или упал, подставлять плечо в трудностях, защищать друг друга в опасностях, вместе радоваться, скорбеть, делиться. Как в старой песне: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке».
Новый год – веха на большом пути. Мы не знаем, что будет дальше, смотрим как сквозь тусклое стекло – в походную подзорную трубу или из окна временного нашего дома, занесенного снегом. А что мы знаем? Знаем, что рядом люди, служить которым нас призвал Бог. Поэтому можем делать то немногое, что зависит от нас, что нас посильно.
Ведь если каждый хотя бы улыбнется друг другу, мир станет лучше:))

ГУМАНИЗМ ОПРАВДЫВАЕТСЯ БОГОМ

ГУМАНИЗМ ОПРАВДЫВАЕТСЯ БОГОМ


Нашу эпоху справедливо связывают с темой гуманизма. Философы говорят, что гуманизм умирает, и пафос нынешнего времени античеловечен. Консервативные же христиане кричат о разгуле «гуманизма». Можно давать разные определения и оценки, но споры о расцветающем или умирающем гуманизме стали знаком времени. Хотя, на мой взгляд, слухи о «смерти человека» и гуманистических традиций оказались преждевременными. Жив Бог, значит, жив и человек. Другое дело, что человек нуждается в восстановлении, оправдании, защите.
В прошлом столетии человек лишний раз доказал себе, что он страшен. Вне системы абсолютных координат человеку позволено все, в том числе продолжающееся, многосерийное коллективное самоубийство, омницид. Глобальные проблемы человечества и есть симптомы омницида.
Но оценить масштаб своей разрушительной деятельности человек не может, его духовный потенциал оказывается несоразмерен внешней активности. При внешних успехах познания и освоения мира сам человек мельчает. Мельчание связано с циничной калькуляцией сущего, которое воспринимается как сумма вещей, одной из которых становится и сам человек. В эпоху великих научных открытий проповедник Джон Донн прозрел неожиданное обмельчание, провал человека в мир малых чисел, правящих миром нового времени: «Как человек, однако, измельчал!/Он был ничем в начале всех начал,/Но в нем дремали замыслы природны;/А мы — ничто и ни на что не годны,/В душе ни сил, ни чувств… Но что я лгу?/Унынье же я чувствовать могу!». Слова об усталости и унынии оказались пророческими для нашего мира, живущего после НТР и после связанных с ней утопических иллюзий.
Человек строит и перестраивает планету, разрушает естественную среду обитания, уничтожает конкурентов в борьбе за ресурсы, и при этом не способен подняться выше всего этого, увидеть то, что натворил, ужаснуться себе, прозреть, проснуться. Гуманизм освободил, развязал человеку силы, но оказался недосягаемой вершиной.
Ругать человека легко, но бесполезно. Очевидно, что он не только не хочет, но и не может понять себя. Вернуть ему себя, своей настоящий образ может Автор.
Христианство вместо ожесточенной критики гуманизма, который остается неподъемной и нереализованной идеей, может предложить антроподицею, оправдание и защиту человеческого (на самом деле, Богочеловеческого) в человеке. Человек нуждается в оправдании гораздо больше, чем Бог. Упомянутый Джон Донн в своих сонетах говорит: «Отец, твой Сын возвысил род земной,/ Он — человек, в нем — наше оправданье» (Сонет XVI). Богочеловечество Христа – догматическое основание гуманизма.
Нам нужен разговор о человеке, о гуманизме в христианском, богословском ключе. Вместо того, чтобы выбросить эти обессмысленные, затертые до дыр слова, им стоит вернуть аутентичное значение.
Увы, человек оказывается в мире неадекватных слов, оторванных от обозначаемых реальностей. Даже используя слова, он не может вспомнить их смысл. Мы столкнулись не только с инфляцией слов в словарях, но и с девальвацией смыслов. Габриэль Маркес писал о жителях Макондо, что «они и жили в постоянно ускользающей от них действительности, с помощью слова им удавалось задержать ее на короткое мгновение, но она должна была неизбежно и окончательно исчезнуть, как только забудется значение букв. У входа в город повесили плакат: «Макондо», другой, побольше, установили на центральной улице, он гласил: «Бог есть». На всех домах были начертаны разные условные знаки, которым надлежало воскрешать в памяти предметы и чувства. Однако подобная система требовала неослабного внимания и огромной моральной силы, почему многие и поддались чарам воображаемой действительности, придуманной ими же самими, — это было не так практично, но зато успокаивало».
Постепенно силы слабели, и люди, смотря на записанные слова, уже не могли вспомнить то, что с ними связано. Так и мы спорим о человеке и гуманизме, растеряв связанные с этим смыслы. Если же попытаться снова их собрать, то гуманизм будет мировоззрением, в котором человек рассматривается как центр мира и его главная ценность, при этом подотчетный сотворившему его Богу и осуществляющий свою жизнедеятельность в системе абсолютных духовно-нравственных координат.
По словам Николая Бердяева, «Бог человечен, человек же бесчеловечен». Т.е. без связи с Богом он теряет себя, образ Божий в себе, свое лицо.
Гуманизм после атеизма и болезненного индивидуализма (эгоцентризма) должен преодолеть свою закрытость, чтобы восстановить разорванные связи с истоками, питающими человечность – с Богом и другими людьми.
Устав от нарциссистского глядения в себя, человек открывает другие измерения реальности, поворачивается лицом к миру, созданному Богом для общения и творчества.
Нам нужны новые окна в многомерную реальность мультиверсума, дороги за пределы самоцентричности. В романе «Снег» Орхан Памук связывает внутренние поиски героем себя с проблемами столкновения цивилизаций, с мировоззренческими апориями, с темой творчества, возможного лишь в зоне вечных вопросов. «Я уже много лет не мог писать стихи, — признается Ка. — А сейчас, в Карсе открылись все дороги, ведущие к стихам. Я связываю это с любовью к Богу, которую я здесь чувствую».
Когда в другом человеке встречаешь Бога, когда любовь соединяет мир в прекрасное целое, быть осколком более не интересно и даже болезненно. Человек открывает для себя радость целого, чувство гармонии, счастье быть собой, вернуться к утраченному образу Божьему, к со-творчеству вместе с Богом.
На фоне отмирания атеизма, религиозной мизантропии, потребительского индивидуализма гуманизм все еще остается осевой идеей для мировоззренческих поисков. Молчание или разрушительная критика со стороны христиан лишь высвобождают антигуманные стихии, питают цинизм и безразличие в духовных вопросах. Новые образы гуманизма зависят от того, что скажет христианство в продолжающейся дискуссии, сможет ли предложить актуальную антроподицею.
Почетное место хрестоматийной теодицеи должна занять антроподицея. Бог не нуждается в оправдании, а вот человек – даже очень. Вместо схоластического оправдания Бога мы нуждаемся в оправдании человека Богом. Иначе о Боге скоро некому будет говорить, не перед кем Его оправдывать.
Человек пал. Он в смертельной опасности от последствий своих же решений и дел. Человеку, его человечности нужда защита. Его апологетом выступает Бог. Бог приходит в образе человека, чтобы вернуть человеку образ Божий. Бог спасает, восстанавливает, оправдывает подлинно человеческое в человеке. В этом незыблемая основа гуманизма, его нестираемая суть.