О чем плакать, чем хвалиться?

5 июня, 2020
Статьи

Пророк Иеремия –
пророк плачущий. Его боль за свой народ так велика, что не хватает слез.

«О, кто даст
голове моей воду и глазам моим — источник слез! я плакал бы день и ночь о
пораженных дщери народа моего» (Иер. 9:1).

Он не в силах
наблюдать, как ложь и неверность губят избранный Божий народ. Он хотел бы уйти
в пустыню, затеряться среди других народов, чтобы не видеть надвигающуюся
катастрофу.

«О, кто дал бы
мне в пустыне пристанище путников! оставил бы я народ мой и ушел бы от них: ибо
все они прелюбодеи, скопище вероломных. Как лук, напрягают язык свой для лжи,
усиливаются на земле неправдою; ибо переходят от одного зла к другому, и Меня
не знают, говорит Господь» (2-3).

Как такое могло
случиться? Как некогда знавшие Бога могли отказаться от Него, как можно было истину
променять на ложь? «За что погибла страна и выжжена, как пустыня, так что никто
не проходит по ней? И сказал Господь: за то, что они оставили закон Мой,
который Я постановил для них, и не слушали гласа Моего и не поступали по нему» (12-13).

После того, как
они оставили закон Божий и не слушали голоса Божьего, разрушение всего порядка
стало неизбежным. Нельзя ничего спасти, можно лишь плакать.

«Так говорит
Господь Саваоф: подумайте, и позовите плакальщиц, чтобы они пришли; пошлите за
искусницами в этом деле, чтобы они пришли. Пусть они поспешат и поднимут плач о
нас, чтобы из глаз наших лились слезы, и с ресниц наших текла вода. Ибо голос
плача слышен с Сиона: «как мы ограблены! мы жестоко посрамлены, ибо
оставляем землю, потому что разрушили жилища наши». Итак слушайте,
женщины, слово Господа, и да внимает ухо ваше слову уст Его; и учите дочерей
ваших плачу, и одна другую — плачевным песням» (17-20).

Нужно плакать и
петь плачевные песни, чтобы в этой скорби найти покаянные слова, очистить душу,
обратиться к Богу.

Бог призывает
Свой народ плакать, потому что прежнее больше не будет восстановлено. Обрезание
потеряло смысл. Красота Иерусалима утрачена. Закон Божий отвергнут. Истина
забыта.

Больше нельзя
хвалиться избранностью, особым именем и знанием, местом и статусом.
Ничего больше
нет, нам нечем хвалиться, кроме Господа. Но если искать и знать Его, то с Ним
возможно все, потому что Он творит милость и правду даже на выжженной и
проклятой земле:

«Так говорит
Господь: да не хвалится мудрый мудростью своею, да не хвалится сильный силою
своею, да не хвалится богатый богатством своим. Но хвалящийся хвались тем, что
разумеет и знает Меня, что Я — Господь, творящий милость, суд и правду на
земле; ибо только это благоугодно Мне, говорит Господь. Вот, приходят дни,
говорит Господь, когда Я посещу всех обрезанных и необрезанных: Египет и Иудею,
и Едома и сыновей Аммоновых, и Моава и всех стригущих волосы на висках,
обитающих в пустыне; ибо все эти народы необрезаны, а весь дом Израилев с
необрезанным сердцем» (23-26).

Время плакать о
нашей лжи и неверности, об утраченном первородстве и обесславленном имени.

Время
хвалиться добрым и верным Господом, милующим и спасающим утративших и никогда
не имевших, обрезанных и необрезанных, Иудею и Египет, тебя и даже меня.

Когда не хотят обратиться

3 июня, 2020
Статьи

Не так удивительно падение, как нежелание подняться.
Не так страшен грех, как упорство в грехе.
То, что действительно поражает в грешнике – ожесточенное
противление Богу, отказ от помощи, закрытость и озлобленность.
Это печалит больше всего – ведь помочь можно лишь тому, кто
готов принять помощь.
То, что происходит с упорным грешником – не столько казни, сколько
самоубийство.

Об этом скорбит пророк Иеремия:

«Я сокрушаюсь, хожу мрачен,
ужас объял меня» (Иер 8:21).

В чем же ужас? Бог готов помочь, Он не оставил Свой народ совсем.

«Разве нет бальзама в Галааде? разве нет там врача? Отчего же нет
исцеления дщери народа моего?» (22).

Ужас в том, что люди оставили Бога, удалились от Него, и не
желают ничего менять, не желают обратиться.

Это удивляет не только пророка, но даже Бога:

«Так говорит Господь: разве, упав, не встают и, совратившись с
дороги, не возвращаются? Для чего этот народ, Иерусалим, находится в упорном
отступничестве? они крепко держатся обмана и не хотят обратиться. Я наблюдал и
слушал: не говорят они правды, никто не раскаивается в своем нечестии, никто не
говорит: «что я сделал?»; каждый обращается на свой путь, как конь,
бросающийся в сражение. И аист под небом знает свои определенные времена, и
горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время, когда им прилететь; а народ Мой
не знает определения Господня» (4-7).

Настоящая беда не в том, что люди ушли от Бога. К сожалению,
это случается со всеми нами.
Настоящая беда в том, что люди не хотят обратиться и
предпочитают держаться обмана.

Мудрецы утверждаются в своей ложной мудрости отвергая слово
Господе: «Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть: вот, они отвергли
слово Господне; в чем же мудрость их?» (9).
Пророки и священники поддерживают и «освящают» ложь: «От
пророка до священника — все действуют лживо» (10).

Противясь Богу, люди находят опору в лжи, они не могут не
лгать, они подкрепляют ложь новой ложью, они верят в свою ложь, верят в себя.
А потом они не чувствуют ни стыда, ни совести: «Стыдятся ли
они, делая мерзости? нет, они нисколько не стыдятся и не краснеют (12).
Как можно помочь таковым?

Недавно ко мне обратились с просьбой прорецензировать главу о
понимании «обращения» в традиции евангельских христиан-баптистов. Автор верно
говорит, что в обращении есть обязательные моменты: «за признанием себя
погибшим грешником следует искренняя молитва Богу о прощении грехов, в
результате которой происходит возрождение от Святого Духа»; есть и обязательные
последствия: «за обращением следует кардинальная перемена в жизни обращенного».

Но что значит «искренняя» и что значит «кардинальная»?
Разве в мире «постправды» это о чем-то говорит?
Разве слова о «грехе» и «прощении», «обращении» и
«возрождении» не исчезли из повседневного словаря христианского большинства?
Что же тогда говорить о людях внецерковных?

С каждым новым шагом по направлению от Бога обратиться будет
труднее, вернуться — дольше. С каждой новой ложью будет крепнуть вера в ложь
как единственную правду.

Поэтому Господь будет приводить нас в чувство бедами и судами
– врагами (16) и змеями (17), чтобы мы не погубили себя в своем упорстве, чтобы
мы могли прийти в себя и обратиться.

Вертеп разбойников

1 июня, 2020
Статьи

В религии самое святое — не Бог, но храм.

Даже в наше дни религиозные люди готовы
смириться со многими потерями и ограничениями, но не готовы отказаться от
посещения своих храмов. Для них храм – это след Божьего присутствия. Это все,
что осталось от Бога. Это то, что мы присвоили себе, чтобы гордиться и
спасаться этой святыней, «нашей» святыней. Не так нужен Бог, как «наш» храм «нашего»
Бога.

Если задуматься, то Бог и
вовсе не нужен, как и Его пророки. Они только мешают нормальной жизни. Поэтому
нам нужен храм без Бога. В этом храме мы будем приносить Ему жертвы, отдавая
дань уважения и ожидая взамен покровительства. Но слушать Его мы не будем.

Богу — жертвы, нам — свобода. Отдай
что должен и живи как хочешь.

Эту хитрую схему придумали
самые первые люди. Те самые, которые хотели «быть как боги».

Эту хитрую схему практиковали
и продолжают практиковать религиозные люди самых разных традиций.

Они любят не Бога, они любят все
то, что помогает им самим почувствовать себя «как боги». Поэтому храм очень
даже нужен. Без храма ничего не остается. Но это не храм Бога, это мой храм. Это храм с изображением идола, в котором я
могу узнать себя.

Бог ополчается против храмов,
забирая у нас «святую недвижимость», разрушая наши святыни.

Так Он говорит Иеремии:

«Стань во вратах дома
Господня и провозгласи там слово сие и скажи: слушайте слово Господне, все
Иудеи, входящие сими вратами на поклонение Господу. Так говорит Господь Саваоф,
Бог Израилев: исправьте пути ваши и деяния ваши, и Я оставлю вас жить на сем
месте. Не надейтесь на обманчивые слова: «здесь храм Господень, храм
Господень, храм Господень » (Иер. 7:2-24).

Так Он говорит и всем нам:

«Вот,
вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Как! вы
крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи и кадите Ваалу, и
ходите во след иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и
становитесь пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и
говорите: «мы спасены «, чтобы впредь делать все эти мерзости. Не
соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено
имя Мое?» (8-11).

Итак, в глазах Божьих святое
место больше не святое, храм превратился в «вертеп разбойников». Все наши слова
о храме – «обманчивые слова».

Богу не нужны наши украшенные
храмы, щедрые жертвы и возвышенные слова. Богу не нужна наша имитация. Тем более — откровенное идолопоклонничество.

Он Сам говорит, что изначально
речь шла не о жертвах, но о послушании: «ибо отцам вашим Я не говорил и не
давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о
всесожжении и жертве; но такую заповедь дал им: «слушайтесь гласа Моего, и
Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и ходите по всякому пути, который
Я заповедаю вам, чтобы вам было хорошо» (22-23).

Без послушания все храмы и жертвы,
ритуалы и традиции теряют смысл. Без Божьего присутствия храм не только пустеет,
но превращается в антихрам, в «вертеп разбойников».

Кто эти разбойники? Это мы.
Это мы присвоили Божий храм себе.

Мы – религиозные люди, захватчики и охранники святынь.

Религиозные люди убили Сына
Божьего, как ранее убивали многих Его пророков.

Религиозные люди берегут
некогда святые храмы, чтобы беспрепятственно поклоняться самим себе и закрывать
рот напоминающим о живом Боге.

Религиозные люди охраняют
храмы от Бога. Поэтому Он против наших храмов.

Наши храмы нас не защитят. Напротив,
они будут притягивать молнии Божьего гнева.

Время услышать Иеремию:

не надейтесь
на храм,

но послушайтесь гласа Божьего

и исправьте свои пути.

Когда это будет? Израиль и знаки последнего времени

30 мая, 2020
Статьи

Газета МИРТ, 30 мая 2020

Наблюдая за тем, как разворачиваются глобальные процессы, ощущая масштаб и глубину цивилизационных сдвигов, мы хотим читать и понимать их в свете последних событий. Подобно апостолам, мы спрашиваем: «Когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?» (Матф. 24:3).

В поисках подсказок мы смотрим по сторонам на видимые знаки. И в этом смысле Израиль привлекает внимание как вершина айсберга, как видимая часть большой таинственной истории, глубинных мировых процессов.

Что мы можем знать, глядя на видимую часть? Стоит ли смотреть в сторону Израиля, ожидая каких-то знаков и признаков последнего времени? Нуждается ли Церковь в Израиле и его знаках для понимания последнего времени?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно прояснить отношения между Церковью и Израилем, а также поместить их в более широкий контекст темы Божьего Царства и Божьего народа.

Здесь возникает масса вопросов. Что значит «избранный», «Божий народ»? Это Израиль? Это Церковь? Это Израиль и Церковь вместе?

Пытаясь расставить все по местам, мы находим себя частью продолжающейся истории. И это не история Израиля или Церкви, это история Бога.

Бог открывал Себя через Израиль, затем явил Себя в Сыне Своем и пребывает в Церкви посредством Духа Святого. Он не ограничен ни Израилем, ни Церковью. Он созидает нечто несравненно большее, чем иудаизм или христианство, чем государственные или церковные структуры.

Говорить о Израиле так, будто мы живем во времена Ветхого завета – большая ошибка. Еще большая ошибка – мыслить будущее по аналогии с прошлым.

Израиль не будет восстановлен в прежней роли, но он может быть и будет частью вселенского Божьего народа.

Если мы признаем, что Бог создает, собирает Свой народ из «остатка» Израиля и «церкви в церкви», то фокус нашего внимания должен быть прикован на «духовный Иерусалим» и «духовный Израиль».

Иначе мы легко впадем в замешательство, отвечая на вопрос, кто нам ближе – такие красивые ортодоксальные иудеи или же такие странные палестинские христиане? Иначе мы легко окажемся заложниками политических партий и государственных идеологий, которые обязывают христиан поддерживать Трампа и Нетаньяху, Израиль и США во всем, чтобы они не делали, будто уже не Бог является мерилом истины и добра, а сам Израиль стал золотым стандартом.

Мы должны ожидать не восстановления Израиля, но дальнейшей переплавки, пересортировки Израиля и Церкви. Все «избранные» народы, структуры и группы будут просеиваться и фильтроваться, чтобы из разных остатков собрался новый Божий народ.

Так в чем нам может помочь Израиль, если он отнюдь не святой и не главный в этой истории? Почему все же нужно смотреть в сторону Иерусалима? Что там можно увидеть, а чего нельзя?

Здесь нужно вспомнить неоднозначные слова Христа о природе знаков последнего времени. С одной стороны, Он советует следить за признаками скорого конца: «От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях (Матф. 24:32-33).

С другой стороны, Христос не советует метаться, выхватывая особенные места или события, потому что для бодрствующих и верных все нужное будет доступным, очевидным и понятным: «Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, — не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот, Я наперед сказал вам. Итак, если скажут вам: «вот, Он в пустыне «, — не выходите; «вот, Он в потаенных комнатах «, — не верьте; ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Матф. 24:23-27).

Я вижу здесь прямое предостережение всем тем, кто претендует на эксклюзивное знание тайн и понимание знаков. Любопытный всегда попадается на крючок, увлекается конспирологией и увлекает за собой других. Если мы хотим видеть за событиями истории что-то более интересное и сенсационное, чем библейского Бога, мы очень сильно рискуем стать добычей разгоряченного воображения, чужих манипуляций или даже темных сил.

Мы очень рискуем увлечься расшифровкой мнимых знаков и пропустить менее экзотические, но более важные напоминания относительно ежедневной практики веры и верности, бодрствования и трезвления.

Мы можем долго спорить, что означает восстановление государства Израиль (1948) в свете последнего времени, и при этом совершенно утратить чувство бдительности относительно ближайшей ямы или простейшего искушения. На мой взгляд, и те, кто идеализирует государство Израиль, и те, кто видит везде заговор жидо-масонов, одинаково несчастны в своей наивности и столь же одинаково опасны в своей самоуверенности и агрессивности.

Тот, кто способен слушать Божье Слово и быть послушным ему вместо того, чтобы «ходить» где не надо и «верить» всевозможным слухам, легко заметит, что государство Израиль не связано прямым образом с библейским Израилем как избранным народом, поскольку было основано на иных основаниях и руководствуется отнюдь не библейскими мотивами. Я не призываю относиться к государству Израиль хуже, я призываю относиться без идеализации и демонизации.

Понимаю, что большинству эти рассуждения не интересны. Они готовы меня перебить вопросом: так ждать ли воссоздания третьего храма? Ориентироваться ли на строительство храма как на своего рода мировой будильник – можно пожить, пока не началось, а как начнется – каяться и срочно приводить дела в порядок?

Я не уверен, что библейский образ храма и возможное строительство нового здания в Иерусалиме связаны прямой связью.

Иерусалим был центром мира до тех пор, пока там было живое присутствие Божьей Славы. Сегодня Иерусалим не является центром мира, а если и является, то одним из многих центров мира. Иерусалим не является святым, и новый храм не будет таковым. Называть территорию государства Израиль «святой землей» можно ровно настолько, насколько святой является любая другая земля любого другого народа. Каждый город может быть Иерусалимом, т.е. быть частью той библейской универсальной истории, которая началась с Израиля, но им не ограничивается. Если храм – это символ Божьего присутствия среди людей, то христиане знают, что такой храм не нужно строить или восстанавливать, поскольку Святой Дух соединяет избранных невидимым, но вполне реальным образом. Строить третий храм захотят те, кого не устраивает храм Святого Духа, и они это делают уже сейчас – «тайна беззакония уже в действии» (2 Фес. 2:7). Многие лишатся своей души еще до того, как храм ложной религии будет построен. Не нужно ничего ждать, нужно спасать свою душу прямо сейчас.

Сегодня Господь созидает Свой храм не на горе и не Иерусалиме, но в духе и истине (Иоан. 4:21). Именно в невидимой духовной реальности разворачиваются основные процессы. Каким будет их зримое проявление – мы не знаем. Может этот храм будет вовсе не из камня? Может он будет виртуальным? Мы не знаем.

Дерзну сказать так: увлекаться темой Третьего Храма все равно что искать Святой Грааль. Если древняя чаша где-то и есть, она нам вряд ли нужна. Если храм и будет построен, он не должен занимать наше воображение и отвлекать от других дел и тем.

В конце хочу сказать еще несколько слов о том, каким должно быть отношение церкви к Израилю. Когда мы говорим: «Христиане — за Израиль», что это значит? За какой именно Израиль? За тот Израиль, который ожидает Мессию? Или за тот, который готов принять лжемессию (скажу еще так: каждый, кто верит в себя, в свое превосходство уже принял лжемессию и стал лжемессией)?

Церковь и Израиль – что нужно пересмотреть в этих отношениях, чтобы мы были настоящими друзьями Израиля, честными и нелицеприятными?

Мы должны исповедовать грех антисемитизма и церковного эксклюзивизма, быть скромными в положении младших братьев. Мы не должны повторять ошибки Израиля в претензиях на особый статус, присваивать общее наследие, покупать или воровать первородство. Мы должны всемерно «помогать Израилю» и «желать мира Иерусалиму», но все это лишь в перспективе Божьего Царства.

Это значит, что мы не должны поддерживать ложные надежды и национальную гордость, основанные на идентичности имени-земли-крови; подменять Царство Божье национальными и глобальными политическими и религиозными проектами. Это значит, что мы должны громко предупреждать об опасности смешения религии и политики; дорожить духовным родством и общим наследием иудео-христианской традиции; напоминать о вселенском замысле Бога; молиться не столько о благополучии государства Израиль, сколько о пришествии Божьего Царства, в котором будет место для всех нас – самых правильных иудеев, чудом спасенных язычников, невыносимых палестинцев и всех ближних и дальних, кого не призовет Господь.

Нам не нужно ждать восстановления храма, нам нужно быть храмом. Нам не нужно спешить на поклонение в «святую землю», потому что вся земля святая. Нам не нужно идеализировать Иерусалим, потому каждый город может быть городом мира, если в нем найдутся праведники. Нам не нужно обожествлять Израиль, потому что мы знаем Бога Израиля и Бога Церкви, и мы – Его единый народ. Нам не нужно суетиться и метаться, мечтать и ужасаться, нам нужно быть верующими и верными в том, что нам уже открыто и доверено, и в том, что будет явлено и станет очевидным по воле Божьей и в нужное Ему время.

Публичная теология архимандрита Кирилла Говоруна

28 мая, 2020
Статьи

Религия в Украине

Рецензия на: Архімандрит Кирило (Говорун). Українська публічна теологія. – Київ: Відкритий Православний Університет Святої Софії-Премудрості, Дух і Літера, 2017. – 144 с.

Небольшая по объему книга отца Кирилла Говоруна стала важным интеллектуальным событием для постсоветского пространства.

Автор представляет Церковь Московского Патриархата, при этом преподает в лучших университетах мира и откровенно высказывает поддержку независимости Украины и украинского Православия от российского влияния.

Его книга – это заявка на Реформацию в Православии, первый серьезный звонок, возвещающий о серьезных переменах в отношении Церкви и постсоветского общества.

Для того, чтобы осмыслить возможности публичной теологии в постсоветском православном контексте, автор привлекает западные интеллектуальные ресурсы — цитирует Мирослава Вольфа, ссылается на Карла Барта и Дитриха Бонхоффера, Юргена Мольтмана и Райнхольда Нибура. Очевидно, что протестантизм и его социальное-политическое богословие представляется важным собеседником, в общении с которым балансируются многие православные крайности.

Книга православного богослова задает вполне евангельски-протестантский вопрос: если мы и в самом деле исповедуем, что «Христос – Господь всего, у том числе и политики» (113), то что это значит для нас как граждан?

Отвечая на него, Кирилл Говорун представляет прежде всего свой личный опыт православия, в том числе политического православия и его преодоления. Для критического осмысления местного опыта он считает важным импульс Майдана, после которого отношения с обществом изменились бесповоротно.

В своих размышлениях он предлагает не только религиозное осмысление болезней постсоветского общества – коррупции, патернализма, имитационности, манипулятивности, подавленной личности; не только богословское осмысление местных общественных событий и проблем; но и более масштабное осмысление уникального украинского опыта как урока для западного богословия. По его мнению, «рождение аутентичной украинской публичной теологии, в центре которой – Майдан» (106) способно « сгенерировать некоторые глобальные тренды» (28).

Его акцент на инаковости церкви, на ее отношениях с обществом, а не государством; последовательная деконструкция «симфонии» между церковью и государством как утопии; основательная критика религиозных основ идеологии «русского мира» могут иметь близкие аналогии для отношений Церкви, общества и государства в Европе и Северной Америке.

Впрочем, сам автор глобальных обобщений не делает, его интересует особый контекст, особый локус и особый процесс – рождение публичной теологии в украинском и несколько шире – постсоветском – контексте.

Причем публичная теология рассматривается отдельно от политической, поскольку «первая изучает отношения Церкви с обществом, а вторая – с государством» (6).

Соответственно, автор изучает возможности влияния без принуждения – учит Церковь говорить, а не заставлять; служить обществу, а не властвовать над ним.

И здесь он сталкивается с собственной, родной традицией РПЦ, в которой «идеология «русского мира» присваивает традицию православного христианства, но, по сути, вступает в противоречие с христианской истиной» (124). Можно лишь представить какую личную боль доставляет автору эта инстументализация и политизация древней христианской традиции. Но через эту боль приходит также исцеление и новое, освобождающее видение для Церкви, которая должна начать с себя, и затем послужить освобождению общества: «Постсоветские церкви должны стать «школами свободы», которые будут учить граждан, как реализовать ее ответственным образом, который ведет к установлению доверия и общей цели в жизни гражданского общества» (125).

В целом, автор следует в рамках постсекулярного дискурса, рассматривая Церковь как ключевого партнера гражданского общества, свободного от слишком тесных связей с государством, и свободного от сосредоточенности на себе. По его мнению, гражданское общество Майдана осудило не только насилие со стороны государства, оно осудило насилие во всех его формах, исключило его в принципе. И это требует переориентации Церкви с языка власти, авторитета и силы на язык свидетельства и сострадания: «Осуждение принуждения одновременно в богословии и на уровне здравого смысла помогло Церкви вновь найти характерный для нее способ обращения с верой: не принуждая людей, но разговаривая с ними… Впрочем, как римское общество в свое время склонило позднеантичную Церковь к признанию инструментов принуждения, так современно общество помогло Церкви от них избавиться, обратившись к тем способам распространения веры, о которых говорится в Евангелии» (98).

Структура книги выстроена таким образом, что автор переходит от теоретических оснований и общих принципов к основным проблемам и задачам публичной теологии. Вначале он рассматривает Основания политической теологии в украинском контексте (по мысли автора, такая теология должна служить не только Церкви, но также «формированию гражданского общества, воспитанию ответственных граждан, противостоянию терроризму и сепаратизму, и наконец преодолению разделения украинского Православия» 30). Затем переходит к теме Церковь и публичное пространство. Здесь он высказывает очень даже протестантский тезис, что «Церковь теряет свою идентичность в публичном пространстве, когда становится экклесиоцентричной… Она теряется в объятиях государства, или растворяется в общественных трендах» (с. 39), а также анализирует различные дисфункции Церкви в отношении к обществу, среди них – гражданская религия на примере США, политическая религия на примере тоталитарных движений, нацизма и коммунизма, и идеология «русского мира».

От этих дисфункций Говорун переходит к анализу темы Церковь и государство, в котором разоблачает модель «симфонии» как якобы «онтологической категории, которая характеризует природу Церкви», в то время как даже «сами авторы этих умозрительных конструкций хорошо осознают, что подгоняют византийское прошлое к своим текущим политическим нуждам» (49).

В разделе Церковь и свобода автор прямо заявляет о неприятии любого рода принуждения к вере. Для него «принуждение является функцией свойственной государству и не свойственной Церкви» (84). А в разделе Церковь и человек он ищет срединный путь между негативной и чрезмерно позитивной антропологией. Здесь он ссылается на богословие Максима Исповедника, подвергает сомнению необходимость иерархического видения мира, ловко уходит от традиционных споров о природе человека и фокусируется на личностной стороне вопроса: «Лишь то, как человек мыслит и принимает решения, может быть проблемой человеческой природы, а не природа сама по себе» (105).

В разделе Церковь и Майдан он повторяет и подтверждает свой оптимистический тезис, высказанный относительно этого судьбоносного события еще в декабре 2013 года на авторской страничке в Фейсбуке и ставший манифестом «теологии Майдана»: «независимо от дальнейшего развития Майдан изменил страну, обществ, и изменил отношения украинских Церквей и украинского общества» (107).

Раздел Церковь и кризис звучит как предупреждение всякой Церкви, которая стремится стать «близким партнером режима» и игнорирует вопросы и нужды гражданского общества. После неизбежной смены режима такая Церковь, будет ассоциироваться с его преступлениями и утратит доверие людей (119).

Последняя глава Церковь и примирение посвящена поиску «объединяющей формулы для общества, в котором могли бы сосуществовать жертвы режима и его активные деятели» 130).

При том, что книга составлена на основе ранее написанных текстов, она воспринимается как цельная. В ней есть сильные сквозные идеи и общее оптимистическое настроение относительно развития Церкви и общества после Майдана.

Однако со дней Майдана изменилось многое, и настроение автора – это настроение меньшинства. Интересно, что бы написал автор сегодня, зная о позиции большинства украинцев во время президентских и парламентских выборов 2019 года, когда они отмежевались от христианских ценностей Майдана ради ценностей «холодильника» и «телевизора»? Что бы сказал наш автор, наблюдая новый спад в развитии того самого гражданского общества, которое еще вчера опережало Церковь? Как бы он скорректировал свои тезисы, наблюдая за неудачами и конфликтами, сопутствующими становлению Православной Церкви Украины? Как бы он охарактеризовал церковные позиции и голоса во время пандемии COVID-19? Остается надеяться, что книга отца Кирилла Говоруна послужит не только памятником несбывшихся надежд постмайданной Украины, но и пророческим голосом относительно церковного будущего.

ЦЕРКВА ПІД ЧАС ПАНДЕМІЇ. НОВІ МОЖЛИВОСТІ ДЛЯ ТРИВАЮЧОЇ РЕФОРМАЦІЇ

28 мая, 2020
Статьи

СЛОВО ПРО СЛОВО

Навряд чи хтось із богословів думав про такий сценарій, але сьогоднішня криза пандемії може бути часом для продовження реформації, яка зупинилася. Якщо церква не хоче і не може бути джерелом змін в суспільстві, то тоді Бог викликає ці зміни Своїм, відомим лише Йому чином, і ці зовнішні виклики стають джерелом церковної реформації, небажаної і незручної, але життєво необхідної.

Пандемія увірвалася в наше звичне життя несподівано і змінила його до невпізнання. Поступово всі стали говорити про неї, навіть найзатятіші скептики і конспірологи погодилися з тим, що це серйозно за своїми наслідками для всіх сфер життя. Заговорили про економіку, польои, кордони, ціну на нафту, загрозу голоду. У всьому цьому церква здавалася острівцем стабільності. Поки обмеження не торкнулися і її.

Ми всі прийняли ці обмеження неохоче , з внутрішнім опором і нерозумінням. Ми всі хотіли б, щоб церква залишалася відкритою і діючою, щоб вона була осередком надії і допомоги.

Ми звикли, що Бог судить світ, а церква залишається осторонь, спостерігаючи, повчаючи, закликаючи. І лише тепер ми зрозуміли, що церква була частиною цього світу, частиною сформованого образу цього світу. Ми зрозуміли, що якщо змінюється світ, то буде змінюватися церква в її ставленні до світу.

Тепер ми говоримо не тільки про пандемію, ми починаємо говорити про церкви під час пандемії. Тобто ми говоримо про те, що вся ця ситуація означає для церкви, що Бог хоче сказати церкві, що Бог хоче сказати через світ – церкві і через церкву – світу.

Ми звикли говорити, проповідувати світу. При цьому ми майже забули, що запрошені чути те, «що Дух промовляє Церквам» (Об’явл. 2: 7,11,17,29; 3: 6,13,22 ).

Коли я думаю про те, що всі ці події означають для нас, точніше, що Бог через всі ці події хоче сказати церкві, то мені спадає на думку одне слово: реформація. Щоб воно не виводило нас в глибину історії, можна замінити його іншими словами – перетворення, виправлення, оновлення.

Якщо згадати спадщину європейської Реформації, то ми як євангельські протестанти повинні дотримуватися принципу Ecclesia semper reformanda est ( “церква повинна бути постійно реформованої”). Це зобов’язує нас продовжувати розпочате, це зобов’язує продовжувати Реформацію як нескінченний процес церковного оновлення, повернення до витоків, духовного відродження.

Продовжувати Реформацію як нескінченний процес нікому не хочеться, особливо коли стан справ стає звичним і непоганим. Тому я смію стверджувати, що протестанти, в тому числі і євангельські протестанти, Реформацію залишили в історії і на тому зупинилися. Те, що багато церков пішли далі в боротьбі зі світом або в протистоянні йому, мало що змінює. Це були різні форми реакції, але не Реформації як альтернативного процесу. Всі ці реакції були частиною вбудовування церкви в порядок секулярного світу. Церква перестала відстоювати свій образ світу і свій образ майбутнього, втратила свою перетворюючу силу. Церква стала старіти разом з цивілізацією, протестантська етика і дух капіталізму так злилися, що навіть помирають нерозлучно.

Це дещо інша тема, але тут важливо зрозуміти, що церква втратила волю до змін і динаміку внутрішнього оновлення.

У цьому контексті пандемія може розглядатися як стимул до реформації. Цілком можливо, що реформація вже відбувається, реформація несподівана, непідготовлена, некерована нами.

Навряд чи хтось із богословів думав про такий сценарій, але сьогоднішня криза пандемії може бути часом для продовження реформації, яка зупинилася.

Якщо церква не хоче і не може бути джерелом змін в суспільстві, то тоді Бог викликає ці зміни Своїм, відомим лише Йому чином, і ці зовнішні виклики стають джерелом церковної реформації, небажаної і незручної, але життєво необхідної.

Я хочу назвати лише п’ять з можливих напрямків, які може прийняти цей процес змін стосовно церкви. Отже, що таке триває реформація для церкви в умовах пандемії?

ЩО ТАКЕ ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦІЯ ДЛЯ ЦЕРКВИ В УМОВАХ ПАНДЕМІЇ?

ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦІЯ – ЦЕ ПОСТІЙНИЙ ПОШУК НАЙБІЛЬШ ОПТИМАЛЬНОЇ ФОРМИ ДЛЯ ЦЕРКОВНОГО ЖИТТЯ І СЛУЖІННЯ.

Ми знаємо і віримо: церква, яка навчилася виживати в римських катакомбах і радянських тюрмах і таборах, не помре під час карантину.

Але от питання: чи здатні ми знайти нові церковні форми, які будуть відповідати новим формам суспільного життя?

Журналісти кажуть: церкви не пристосовані до умов карантину. Невже вони мають рацію? Звичайно, якщо ми не хочемо їх слухати і не збираємося змінюватися, то можемо відмахнутися від них як від «ліберальних медіа» і «фейк ньюз». Але може все-таки послухати і подумати?

Ось ми говорили, що церква – це не будівля. А тепер, чи готові повторити те ж саме? Або ми переоцінили ці речі і не готові так легко розлучатися зі звичними формами організації?

Ностальгія за старими формами спілкування зрозуміла і природна, але вона не допомагає, лише відволікає. Хоча і нагадує про те, що варто зберегти і взяти з собою в нову епоху. Якщо нам так боляче без цього, значить воно означало для нас більше, ніж ми думали. Якщо ми розгубилися без будівель і недільних служінь, то яке тоді їхнє реальне значення для нашого християнства і який реальний порядок наших пріоритетів?

Так що ж таке церква? Як вона може виконувати свою місію без будівель і загальних зібрань?

Ми чуємо все більше про мікроцеркви, про домашні церкви. Чи кожен будинок, кожна сім’я можуть стати такими малими, але справжніми церквами?

Онлайн-церква здається більш легким і доступним з форматів церковності. Але як бути з залежністю від онлайну, обмеженнями онлайну, побічними ефектами і недоліками?

А що ми будемо робити, якщо раптом вимкнуть інтернет? «Обнулити»? А що якщо там будуть все більше регулювати і обмежувати? Погодимося на все відразу? Будемо влаштовувати «онлайн-протести»?

Як ми можемо залишатися вільними, якщо крім онлайну від церкви нічого не залишиться? Ці та подібні до них питання множаться і ускладнюються.

Ми вступаємо на нову для нас територію, карта і правила якої будуть змінюватися. При цьому зрозуміло, що ми повинні бути більш вільними, гнучкими і творчими в роботі з новими форматами церковності.

Ті, хто раніше це зрозуміли, почали експерименти, але не завжди в потрібному напрямку.

Багато хто пішов у напрямку гламуру і розваг.

Зараз же потрібно йти в протилежному напрямку – спрощення, смирення, скромності, доступності, простоти.

Нічого зайвого. Все повинно бути функціонально, прагматично, інструментально.

У цьому сенсі стає ясно, що інтернет не замінює інші форми спілкування, це один з багатьох інструментів спілкування. Його монополія може бути великою загрозою. Тому онлайн повинен доповнюватися іншими форматами спілкування, перш за все особистими і мікросоціальними.

Пам’ятаючи про відповідальність перед Главою Церкви, ми не повинні бути заручниками колишніх форм або нових рекламних пропозицій, але повинні бути вільними і слухняними Духу. «Настає час, коли ні на горі цій, ані в Єрусалимі вклонятись Отцеві не будете … Але настане година і тепер вона є, коли справжні поклонники будуть поклонятися Батькові в дусі та в правді, бо таких поклонників Отець бажає Собі» (Ів. 4:21 , 23).

Ми звикли до старих форм і насилу мислимо церкву без них. Але зараз настав час звільнитися від цієї залежності. Якщо навіть вони будуть знову доступними, вони не повинні більше визначати наше розуміння церкви і обмежувати церкву в її служінні.

ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦЯ ЦЕРКВИ ВИМАГАЄ ПОСТІЙНОГО ПЕРЕОСМИСЛЕННЯ І ПЕРЕОЦІНКИ НАШИХ ЦІННОСТЕЙ З АКЦЕНТОМ НА НАЙВАЖЛИВІШОМУ

Що для нас найголовніше? У чому суть Євангелія? Про що ми проповідуємо і співаємо? За що боремося? Чого прагнемо?

Переживаючи про особистий успіх, чисельність наших громад, ефективності нашої місії, ми думали про те, чим і як залучити і розважити.

Сьогодні потрібно думати про те, чим лікувати, чим годувати, як рятувати.

Все правильно, нам потрібно орієнтуватися на потреби людей, на які саме? На найглибші і справжні.

Прямо зараз відбувається переорієнтація на базові, життєво важливі потреби людей – в сенсі, спілкуванні, вірі, надії, любові.

Ітернет проти коронавіруса – церква онлайн?

Ще вчора церкви намагалися бути ресторанами, змагаючись одна з іншою у вишуканій кухні, дизайні та сервісі. Зараз час пекти найпростіший хліб і рятувати людей від голоду.

За часів стабільності церква розширювала діапазон своїх служінь і прикрашала себе. Під час кризи церква переглядала свої пріоритети і бюджети, фокусуючись на найважливішому. Очевидно, що для наших церков настає час переобліку і перерозподілу ресурсів, переоцінки і перепідпорядкування всіх і всього одному-двом головних завдань. Про що ми переживаємо в першу чергу? Про те, що буде з нами? Або про те, як ми можемо послужити в цей час іншим? Про майбутнє нашої організації або про життя людей? Як скористатися ситуацією і вирватися вперед або як зрозуміти волю Божу і виконати її?

ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦІЯ ЦЕ ПРАГНЕННЯ ДО ПОВНОТИ ЦЕРКОВНОЇ УЧАСТІ В СЛУЖІННІ

Як нагадують нам богослови Лозаннського руху за всесвітню євангелізацію, «Вся церква несе все Євангеліє всьому світу» («WholeGospel , Whole Church , Whole World»).

Тобто, тільки вся церква – в повноті її тіла, в єдності покликань і розмаїтості дарів, – може звіщати цілісне Євангеліє всьому світу в різноманітті його народів і культур, потреб і питань.

Нам потрібне вольове, справжнє, не декларативне повернення до загального священства, подолання порочного поділу на клір і світ, відновлення живої общинності і взаємних зв’язків.

Ми чуємо неспокійний шепіт: «Що буде, якщо перший пастор захворіє?». І розуміємо, що кадрових резервів немає, лава помічників і запасних дуже коротка.

При цьому лідери церков бояться того, що порядок і контроль будуть втрачені і кожен в своєму будинку буде сам собі пастор. Почасти це так, в умовах карантину кожен виживає як може і стає свого роду лідером, кожен батько сімейства згадує про свою священицьку роль. І цей досвід лідерства змінить всіх. Якщо люди змогли вижити без звичних форматів церковності, вони навряд чи погодяться повернутися до них без додаткових аргументів і бонусів. Доступ в інтернет дозволяє легко знайти всю потрібну інформацію і церкву на будь-який смак. Цією свободи вже не відняти. Питання в іншому: як, не борючись зі свободою, захистити наших братів і сестер по вірі від небезпек уявної свободи і направити в бік оновлення общинності, творчого служіння дарами один одному і світу?

Після виходу з карантину буде потрібна нова активація всіх членів церкви, але не просто для того, щоб було «як раніше». Потрібно буде заново осмислити і проговорити переваги нашого громадського життя, завдання нашої спільної місії, права і свободи окремих членів і груп. Лише так ми зможемо зібрати всю церкву разом, в тому числі втрачених в мережі і сплячих на задніх лавках.

Добре, що в цьому напрямку до оновленої общинності ми можемо почати з загальних і вільних дискусій, а не з наказів або рішень правлінь і рад. В онлайн-форматі стало можливим загальноцерковне обговорення актуальних тем – по групах, по сім’ях, за інтересами.

Можливо, настав час віртуальних соборів, коли церква мирян почне неспішно і з різних боку розбирати і проговорювати питання, яких раніше боялися, які вперто ігнорували.

Раніше наші зустрічі були занадто діловими, ми не встигали обговорити дійсно важливі питання. Може бути зараз прийшов такий час? Час для оперативних консультацій та стратегічних дискусій, в яких кожен може брати участь якщо не радою, то питанням і коментарем.

Перенаоаштування взаємоскріплюючих зв’язків буде пов’язана з перевідкриттям цінності кожної окремої людини. Після карантину потрібно буде обійти всіх членів і друзів церкви, і заново «підключити» їх до громади – запитати про те, як вони пережили важкий час, як церква може їм допомогти, а також як і чим вони могли б послужити церкві і її місії.

Наші церкви були частково паралізовані, далеко не всі члени і дари тіла Христового були визнані потрібними і важливими для служіння. Сьогодні надається можливість перезібрати громаду так, щоб ніхто не залишився без уваги і завдання, без визнання і покликання, без опіки і благословення.

ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦІЯ – ЦЕ ПОСТІЙНЕ ОНОВЛЕННЯ В СВОЄМУ РОЗУМІННІ І СПІВУЧАСТІ В МІСІЇ БОГА

Ми повинні публічно сповідувати і раз і назавжди усвідомити, що місія, про яку вчить церква, – це не наша місія, але Божа, що ми лише співучасники в ній. Бог трудиться в світі і не залишає його без надії. І коли ми чогось не розуміємо або щось нас застає зненацька, ми краще відчуваємо, що ми лише частина Божого плану і повинні бути скромними і слухняними у виконанні нашої обмеженої і явно не головної ролі.

При цьому ніхто з нас не залишиться без покликання і дару. Кожен може знайти своє особливе місце. Тому ми говоримо про різні підходи до місії в нових форматах – про місію і церкви «без стін», служінні на робочому місці «з понеділка по п’ятницю», сім’ї як місії та ін.

Перебуваючи в кайданах, апостол Павло нагадував Тимофію, що «Слова Божого не ув’язнити» (2 Тим. 2: 9). Сьогодні ми можемо сказати, що для слова Божого немає карантину, хоча ми самі закриті на карантин. Творчі підходи до благовістя і свідченням важливі як ніколи раніше.

Наше розуміння місії було обмежено нашими церковними інтересами, законами суспільства, колом спілкування. Ми оберталися по своїх орбітах, які не перетинались з іншими. Як повинен змінитися наш погляд на місію в умовах невизначеності, коли колишні зв’язки розпалися, коли всі опинилися в однакових умовах розгубленості? Не тільки церкву, а й суспільство незабаром очікує нова збірка, перепідключення після карантину. Як ми збираємося використовувати ці можливості для відновлення наших відносин з людьми? Які форми місії стануть актуальними і впливовими в момент формування нової «норми»?

ТРИВАЮЧА РЕФОРМАЦЯ ЦЕ – УВАГА І СЛУХНЯНІСТЬ ДУХУ СВЯТОМУ В РОЗУМІННІ Й ТЛУМАЧЕННІ ЗНАКІВ ЧАСУ

Триваюча реформація це – увага і слухняність Духу Святому в розумінні й тлумаченні знаків часу, покаянні та смиренні перед Главою Церкви, оновленні та мобілізації церкви для свідчення світові.

Те, що ми і наші церкви виявилися захопленими зненацька пандемією розгубленості і страху, говорить про те, що ми стали частиною звичного образу світу, ми перестали розуміти знаки часу, ми стали задовольнятися нашими успіхами і позиціями.

Ми жили так, ніби жити будемо довго, ніби всі суди прийдуть після нас, ніби всі хвороби останнього часу обійдуть церкву стороною.

Але тепер не тільки люди, а й церква запитує: що відбувається, що буде далі, що робити?

І тут потрібно сказати, що ми знаємо, що нам належить робити. Правда, ми думали, що у нас так багато часу, що можна це робити не поспішаючи.

Тепер в нашу особисту, громадському і церковному житті повертається почуття терміновості і невизначеності. Кожна мить може бути останньою. Тому всі важливі справи потрібно робити терміново. А неважливі потрібно відкинути зовсім.

Тут доречно нагадати важливі апостольські слова: «Я вам кажу, браття, що час короткий, так що мають дружин, були, як не мають; а хто плаче, як не плаче, а а хто тішиться, як не тішиться; і хто купує, як би не набули, і хто користується світом цим, як би не користувались, бо минає стан світу цього »(1 Кор. 7: 29-31).

У перекладі Радісна Звістка це звучить ще більш сильно:

«Я ось що, брати, маю на увазі: часу залишається обмаль, і треба, щоб ті, у кого є дружини, жили так, немов неодружені; ті, які плачуть, немов не плачуть; ті, які щасливі, немов нещасні; хто щось купує, немов нічим не володіє; і тому, хто зайнятий земними справами, не треба в них цілком занурюватися. Тому що світ в його нинішньому вигляді йде безповоротно »(Радісна Звістка: 1 Кор. 7: 29-31).

Я хочу залишити своє останнє запитання риторичним: як повинна змінитися церква, акценти в її місіології, все її служіння, проповіді, спів, молитви, фінанси, рішення, плани в світлі цієї невизначеності? Чи не звільняє ця невизначеність нашу церкву від зайнятості собою і своїми внутрішніми завданнями для більш відданого і повноцінного служіння Богу і Його місії в цьому світі?

Необрезанное ухо

25 мая, 2020
Статьи

Чаще всего беда застигает нас врасплох. И первые наши вопросы вовсе не о причинах случившегося. Мы будто были согласны с тем, что это должно было случиться. Но не только не сейчас, и только не со мной.

Поэтому мы начинаем негодовать, обвинять кого-то. Как же так? Почему никто не предупредил? Где же Бог?

В самом деле, где же Бог?

Бог предупреждал задолго, напоминал многократно, долго терпел и миловал.

Но мы решили не слушать, мы отключили свой слух, закрыли свои уши. Кто же виноват в том, что беда застала нас врасплох?

Пророк Иеремия говорит и кричит о «великой гибели»: «бегите», «трубите трубою», «дайте знать огнем».

Но все эти системы раннего и позднего предупреждения не срабатывают. Никто не слушает, никто не хочет слушать.

Отсюда вопрос пророка:

«К кому мне говорить и кого увещевать, чтобы слушали? Вот, ухо у них необрезанное, и они не могут слушать; вот, слово Господне у них в посмеянии; оно неприятно им» (Иер. 6:10).

Можно ли спасти людей, если они противятся всякому слову от Бога?

Можно ли спасти людей, если они привыкли к лжи и боятся правды больше смерти?

«Ибо от малого до большого, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника — все действуют лживо; врачуют раны народа Моего легкомысленно, говоря: «мир! мир!», а мира нет» (13-14).

Не так страшна угроза с Севера, как упорное своеволие мятежного Израиля.

Никто кроме нас не виноват в том, что случится. Потому что мы сами сказали: «Не будем слушать».

«Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим. Но они сказали: «не пойдем «. И поставил Я стражей над вами, сказав: «слушайте звука трубы «. Но они сказали: «не будем слушать» (16-17).

А потому беда случится, она не может не случиться. Ведь только тогда начинают задавать вопросы. Сперва наивные и неверные. Но потом все более и более глубокие и честные. Только тогда мы понимаем, что у нас нет ответов. Только тогда мы перестаем говорить ложь и вспоминаем, что у нас есть уши чтобы слышать.

Найдете ли человека?

21 мая, 2020
Статьи

Все слышали о философе Диогене, который ходил по городу среди бела дня с фонарем. «Ищу человека», — отвечал он на недоуменные вопросы горожан.

Трудно найти человека вольно и верно мыслящего.

Но еще сложнее найти человека верующего и верного.

Об этом говорит уже не Диоген, но Сам Бог через пророка Иеремию:

«Походите по улицам Иерусалима, и посмотрите, и разведайте, и поищите на площадях его, не найдете ли человека, нет ли соблюдающего правду, ищущего истины? Я пощадил бы Иерусалим» (Иер. 5:1).

Не найдете ли человека? Бог предлагает нам самим поискать верующих и верных людей, чтобы убедиться, насколько это трудно, а также чтобы проверить самих себя.

И это уже не в языческой Греции, это в святом Иерусалиме, среди избранного народа Божьего.

Человека найти сложно, где мы не искали. Обстоятельства места и времени, культуры и народности к делу не относятся. Имена и слова тоже мало что значат. Религиозные люди умело ими прикрывают неверие и неверность: «Хотя и говорят они: «жив Господь!», но клянутся ложно» (2).

Они верят только в себя и упорствуют в этом настолько, что своим жестокосердием изумляют даже пророка Иеремию:

«Ты поражаешь их, а они не чувствуют боли; Ты истребляешь их, а они не хотят принять вразумления; лица свои сделали они крепче камня, не хотят обратиться» (3).

Пророк смотрит по сторонам и не может найти верного человека – таковых нет среди темных бедняков, но и среди знатых таких мало:

«И сказал я сам в себе: это, может быть, бедняки; они глупы, потому что не знают пути Господня, закона Бога своего; пойду я к знатным и поговорю с ними, ибо они знают путь Господень, закон Бога своего. Но и они все сокрушили ярмо, расторгли узы» (4-5).

Что случилось с людьми, как и в чем они потеряли свою веру и верность?

Они поверили в себя и свою безнаказанность, утратили страх Божий и чувство Его живого присутствия, перестали слушать слова Господни и предупреждения пророков:

«они солгали на Господа и сказали: «нет Его, и беда не придет на нас, и мы не увидим ни меча, ни голода. И пророки станут ветром, и слова Господня нет в них; над ними самими пусть это будет» (12-13).

Люди потеряли себя. Изменив Богу, они изменили себе, своей собственной природе. Потому что в природе вещей и людей заложено послушание Богу. Соответственно, непослушание Богу разрушает человеческое в человеке, лишает его свободы и достоинства.

Даже бурное море слушается Бога, держится положенных пределов, но люди не знают страха, меры и веры:

«Меня ли вы не боитесь, говорит Господь, предо Мною ли не трепещете? Я положил песок границею морю, вечным пределом, которого не перейдет; и хотя волны его устремляются, но превозмочь не могут; хотя они бушуют, но переступить его не могут. А у народа сего сердце буйное и мятежное; они отступили и пошли» (22-23).

Самое страшное в том, что даже пророки и священники изменяют Богу и себе:

«Изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ Мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого?» (30-31).

Что же мы будем делать после всего этого?
Кто будет зажигать фонарь и искать человека?
Найдем ли мы соблюдающего правду, ищущего истину?
Найдутся ли те, ради кого Бог пощадил бы город и мир, церковь и народ?
Будем ли мы такими людьми?

Если хочешь

18 мая, 2020
Статьи

Недавно мне довелось поговорить с родным человеком, обиженным на Бога. В нашем общении был долгий перерыв, и я надеялся, что за прошедшее время произошли какие-то перемены. Но когда я спросил о жизни и пожелал Божьей защиты от страха и болезней в это лихое время, то в ответ услышал то же самое: «А разве что-то может измениться? Бог и так делает с нами все, что захочет. Мы всего лишь куклы».

Очень печально слышать это. Потому что такие суждения оскорбляют Бога и унижают людей. Потому что мы не куклы, а Бог – не кукловод.

Для тех, кто хочет обвинить Бога в произволе и насилии, библейские пророчества не оставляют никакого шанса.

Предупреждая в них о грядущих бедствиях, Господь всегда оставляет шанс на исправление и спасение.

Если хочешь продолжать в том же духе – погибнешь. Если хочешь изменить свой образ жизни – спасешься.

Это послание хорошо передает пророк Иеремия:

«Если хочешь обратиться, Израиль, говорит Господь, ко Мне обратись; и если удалишь мерзости твои от лица Моего, то не будешь скитаться» (Иер. 4:1).

Иными словами, мы сами определяем свое отношение к Богу и через отношение к Богу определяем свое же будущее.

Человеческий фактор не устраним. Бог предлагает нам разные варианты будущего, но именно мы выбираем его.

Иначе нельзя объяснить противоречия между тем, что Бог обещает мир и вдруг совершает суд, и напротив – возвещает скорое наказание и неожиданно его отменяет.

Почему так? Да потому что люди в первом случае злоупотребляли терпением Бога и вызывали гнев, а во втором каялись и вызывали милость.

Даже Иеремия иногда приходил в замешательство от столь неожиданных поворотов:

«И будет в тот день, говорит Господь, замрет сердце у царя и сердце у князей; и ужаснутся священники, и изумятся пророки. И сказал я: о, Господи Боже! Неужели Ты обольщал только народ сей и Иерусалим, говоря: «мир будет у вас»; а между тем меч доходит до души?» (9-10).

Все потому, что у мира есть условие: «если хочешь». А если не хочешь мира – будет меч.

Это не Бог поменял мир на меч, это был выбор людей.

Это – результат наших «путей и деяний»:

«Пути твои и деяния твои причинили тебе это; от твоего нечестия тебе так горько» (18).

А также результат нашей глупости, в которой мы не видим прямой связи между нашим выбором в отношении Бога и нашим выбором в отношении будущего:

«Это от того, что народ Мой глуп, не знает Меня: неразумные они дети, и нет у них смысла; они умны на зло, но добра делать не умеют» (22).

Может показаться, что наша свободная воля настолько свободна, что свободна даже погубить нас самих. Но и здесь Бог сохраняет для нас последний шанс, сохраняет возможность свободы от нашей свободы, свободы от нашей разрушительной неразумной свободы:

«Ибо так сказал Господь: вся земля будет опустошена, но совершенного истребления не сделаю» (27).

А потому приглашение к лучшему будущему остается в силе:

«Смой злое с сердца твоего, Иерусалим, чтобы спастись тебе: доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли?» (14).

Конечно же, «если хочешь». Только «если хочешь».

Никакого насилия, никакого произвола.

Однако же возвратись ко Мне

14 мая, 2020
Статьи

Обычно мы ищем в пророческих книгах картины страшных судов над миром. Но тем, кто любит пощекотать нервы, лучше смотреть фильмы ужасов. Потому что для тех, кто верит в Бога, ужас – неприемлемое чувство. Ведь если этим миром правит Бог, то никто не обречен, ничто плохое не может быть неизбежным.

Вот почему главным содержанием всех библейских пророчеств был призыв к покаянию и исправлению. После всего, что мы успели натворить, Бог все еще готов простить нас. Потому что Он любит нас — как отец любит детей, как жених любит невесту.

Главное во всем этом — заверение Бога в безусловной любви к нам. Это твердая основа для нашего осторожного оптимизма, для нашей робкой надежды.

Бог готов нас принять даже после всех наших отступлений и падений. Он не просто ждет или наблюдает, Он просит, призывает: «Возвратись!».

Пророк Иеремия уподобляет избранный народ неверной супруге:

«Говорят: «если муж отпустит жену свою, и она отойдет от него и сделается женою другого мужа, то может ли она возвратиться к нему? Не осквернилась ли бы этим страна та?» А ты со многими любовниками блудодействовала» (Иер. 3:1).

По человеческой логике, случилось непоправимое. Но Бог превосходит эту логику силой любви и прощения:

«…и однако же возвратись ко Мне, говорит Господь» (1).

Как много стоит за этим «…и однако же…»!

Мы можем вставить эти слова в историю своей жизни: «Я сделал то и то… и однако же Бог принял меня обратно».

Мы можем и должны передавать эти слова всем тем, кто считает, что совершил непоправимый грех, кто скорбит о содеянном и желает вернуться к Богу:

«Иди и провозгласи слова сии к северу, и скажи: возвратись, отступница, дочь Израилева, говорит Господь. Я не изолью на вас гнева Моего; ибо Я милостив, говорит Господь, — не вечно буду негодовать. Признай только вину твою» (12-13).

Признать вину и возвратиться назад к Богу – это все, что нужно. Он не будет гневаться и карать, напоминать о нашей вине и лишать нас свободы.

Он не будет причинять нам новые раны. Он будет лечить нас:

«Я исцелю вашу непокорность» (22).

Как бы далеко мы не ушли, как бы глубоко не пали, Его голос продолжает звать:

«Возвратитесь, дети-отступники, говорит Господь» (14),

«Возвратитесь, мятежные дети» (22).

Все, что нужно от нас, — ответить Ему:

«Вот, мы идем к Тебе, ибо Ты — Господь Бог наш» (22).