Online

Взойти на последнюю гору

Взойти на последнюю гору

Моисей служил
своему народу до последнего момента, пока Сам Бог не сказал ему «Взойди на
гору… и умри на горе» (Втор. 32:49-50).
Всю свою жизнь он
думал о народе Божьем, и лишь теперь смог подумать о себе, подвести итог жизни
и увидеть с высоты будущее, ради которого он служил. «И взошел Моисей с равнин
Моавитских на гору Нево.., и показал ему Господь всю землю… И сказал ему Господь:
вот земля, в которой клялся я Аврааму, Исааку и Иакову» (Втор. 34:1,4).
В жизни Моисея
было много пустынь и равнин, которые он прошел вместе с людьми. Но не мало было
и гор, где он общался с Богом.
Закончить жизнь
на горе – что может быть лучше? Сам призывает Его взойти на последнюю гору. Сам
Бог показывает ему землю обетованную.
Показывает, но
войти не позволяет: «Я дал тебе увидеть ее глазами твоими, но в нее ты не
войдешь. И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, по слову
Господню» (4-5).
Моисей умер как
«раб Господень», «по слову Господню» – без огорчения и ропота, сомнений и
споров, спокойно и благодарно. Для него вся земля была обетованной, потому что
он везде встречал Бога – и в Египте, и в пустынях, и здесь, в Моавитской земле.
Он умер на горе –
непобежденным и непрельщенным, невозгордившимся и непревзойденным. «Моисею было
сто двадцать лет, когда он умер; но зрение его не притупилось, и крепость в нем
не истощилась… И  не было более у Израиля
пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу» (7, 10).
Величайший ушел
скромно. Свою славу и силу, мудрость и дух он с собой не забрал. Он передал все
это Иисусу Навину, который «исполнился духа премудрости, потому что что Моисей
возложил на него руки свои» (9).
Он все отдал, оставил,
передал, и там, на горе, остался один, один на один с Богом.
Важнейшие моменты
жизни Моисея прошли не «внизу», не в сражениях и странствиях, но на горах, где
он слышал Бога и познавал Его. На горе он увидел несгорающий куст и на горе он
обрел закон. И когда осталась последняя гора прощания и смерти, он безропотно
взошел на нее, потому что знал, на вершине горы его ждет не смерть, но Бог.
Лишь тот, кто
знает Божьи горы, способен действовать и побеждать в пустынях и долинах
человеческой истории, вести за собой и учить закону, воспитать лидеров и
передать им эстафету, все принять «как раб Господень» и выполнить «по слову
Господню».
Не обходим ли мы
горы в своих жизненных маршрутах?
Не лишаем ли себя
Божьей близости и откровений, доступных лишь там, наверху?
Не скрываемся ли
мы в долинах и городах от Его призывного голоса, от Его повеления и Его миссии?

0
0
1
383
2185
ASR
18
5
2563
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Реформация под вопросом

Реформация под вопросом

risu.org.ua

Мы все ближе к большому юбилею европейской
Реформации. Все ближе к юбилею и все дальше от Реформации. Все больше шума и
суеты, все меньше ясности и смысла. Все больше лозунгов и пропагандистских
штампов, все меньше глубоких вопросов и честных дискуссий.
Та Реформация начиналась с вопросов и
возражений, тезисов и дебатов. Сегодня сблизиться и прикоснуться к Реформации
можно только через вопросы. Что значит Реформация для нас? Почему она все еще
актуальна? Продолжается ли Реформация? Как и в каких формах она возможна в наше
время?
Лишь задавая эти вопросы (адресуя их всем,
кто может что-то знать о Реформации и каким-либо образом участвовать в ее
событиях) и задаваясь этими вопросами (т.е. подвергая этим вопросам себя самих),
мы сможем избежать тех профанаций, имитаций, приватизаций, после которых нам
остаются лишь дырки от бублика, пустотелые копии, вирулентные симулякры —
протестантизм без Реформации, революция без Реформация, реформация без
Реформации.
Исходя из такого вопрошания, я хочу
обозначить несколько принципиальных условий, в которых тема Реформация
переходит из режима празднования, т.е. воспоминания праздного, и становится
актуальным усилием мысли, духа, а затем и историческим действием.
Во-первых, Реформация продолжается,
поэтому мы должны видеть ее не только позади как уже-событие, но и впереди как еще-задачу.
Импульс, заданный Лютером и его современниками, сегодня почти исчерпан.
Наилучшим проявлением уважения к их памяти и верности их делу может быть не повторение
и закрепление, а творческое продолжение.
Во-вторых, Реформация как тема должна ставить
нас под вопрос. Иначе это не Реформация. Т.е. уже не только и не столько мы
задаем вопросы о Реформации, но Реформация задает нас – открывает новый способ
нашего самопонимания, мышления, веры, действия. Здесь мы оказываемся в пассиве,
в страдательном залоге, в зависимости, в послушании. И все, что мы можем делать
– открыться, чтобы услышать; слышать, чтобы стать послушными.  У нас нет точных ответов, нет ясного видения,
нет плана действий. Мы отдаем себя слушанию, отдаем себя в послушание. Это
своего рода «эпохе», когда мы выносим за скобки все, что знали прежде, как жили
раньше. Без этой паузы новое не приходит, без разрыва лишь продолжается
старое. 
В-третьих, нужно перейти от дискурса
больших событий к дискурсу длящихся процессов, событий повседневности, малых
героев местных историй. Мы видим лишь свою часть, лишь малый пазл большой и
сложной картины. И это отнюдь не недостаток, это и есть самое главное, что мы
должны видеть – свое призвание в конкретном времени-месте. Реформация не
зиждется на Лютере, она продолжается в цепочке великих и не очень, публичных и
тайных реформаторов. Так что нам нужно чаще смотреть не глубь истории, а вокруг
себя.
В-четвертых, в случае с Реформацией не может
быть «слишком». Здесь не может быть слишком глубоко или слишком радикально. Никто
не понимает (и не обязан понимать), как глубоко Реформация может зайти,
насколько радикально мы должны мыслить и действовать. Мы просто должны знать,
что под нами глубина, и даже не пытаться достать ногами дна.
В-пятых, Реформация – не здесь или там, не
с теми или этими, но по ту сторону того и этого, наших и не наших. Если она
будет, она будет объединяющей, не разделяющей; будет примиряющей, не обличающей-проклинающей.
Она не будет антикатолической. Она не будет антиправославной. Она не будет
обращена против оснований чужой традиции, она будет проверкой оснований
собственных. Она не будет конфликтом Писания и Предания, но их внимательным перепрочтением
в живой герменевтической общине. Она не будет конфликтом вертикали- иерархии, молчаливой
соборности и анархистского всеобщего священства, но их уточнением и
согласованием в живой общине, управляемой Духом. Она не будет возвращением в Средние
века, но исцелением между эпохами, восстановлением такого преемства, где есть
место и античности, и Ренессансу, и Просвещению, и постмодерну, и постпост…
Она не будет ни новой секуляризацией, ни контрсекуляризацией, но преодолением
самого деления на секулярное и клерикальное, сакральное и профанное. Она
возможна лишь под общим знаком Царства.
В-шестых, Реформация — не столько и не
только о протестантах. Нам нужно решительно разделить тему Реформации  и тему протестантизма. Если говорить о Реформации
серьезно, то о протестантизме вспоминать не следует вовсе, а если и вспоминать,
то вместе с другими – с католицизмом и православием. Скажем прямо:
протестантизм – это не успех Реформации, а ее неудача. Если это и проявление Реформации,
то далеко не самое удачное. Оно обескуражило бы всех реформаторов – они
получили вовсе не то, что собирались сделать. Протестантизм – это осколок
Реформации, который никогда не сможет стать целым и не должен выдавать себя
таковым. Если мы не можем говорить о Реформации без привязки к протестантизму,
не переходя на его внутренние вопросы, то не стоит начинать разговор вовсе. Для
продолжения разговора о Реформации (а тем более для продолжения самой
Реформации) нам нужна постпротестантская и постконфессиональная оптика.
Реформация может начаться изнутри протестантизма, а может извне, но в любом
случае она не будет считаться с конфессиональными границами.
В-седьмых, Реформация должна фокусировать
нас на теме будущего. Это вопросы о перспективах христианства и христианских
перспективах для мира, о судьбе европейского христианства и судьбе христианской
Европы. Что должно умереть, а что должно и будет жить? Почему мы видим вокруг
следы постхристианского декаданса и почти не способны увидеть знаки растущего
Божьего Царства? Почему наше христианство стареет вместе с миром, живет с ним в
одном цикле и даже не решается опровергнуть притязания смерти? Можем мы ли
взрослеть, не старея? Верим ли мы в воскресение и жизнь вечную? От этой веры
зависит не только вечная участь, но и ход нашей земной истории, надежда в
истории. Есть лишь один способ доказать свою актуальность – показать на себе чудесные
перемены, свежие обновления, глубинные преобразования; чтобы затем явить собой пророческую
перспективу для целого мира.
К большому сожалению, названные условия
оказываются для большей части современных христиан неприемлемыми. Нет
готовности к переменам. В лучшем случае, Церкви готовы менять других, не себя.
Как заявил один из протестантских лидеров,
«Юбилей Реформации – это шанс презентовать себя обществу, на этом следует и
ограничиться, не допуская богословских дискуссий и горячих социальных тем».
Такое откровенное празднование самих себя можно было бы к Реформации и не
приурочивать. Тем более, что данная конфессия скорее псевдопротестантская, и
отношения к событиями века
XVI не имеет почти никакого. В таком самопраздновании нос кажет самозванство.
«Мы можем преобразовать общество» – здесь
дерзновение граничит с дерзостью. Это трудно сделать, еще труднее от попыток
отказаться. Ведь христианин может и должен дерзать, ревновать, подвизаться, вот
только все это должно быть «по рассуждению» (Рим. 10:2, 2 Петр. 1:5 ).
Так вот рассудим: можем ли мы
преобразовать кого бы-то ни было, если не будем преобразованы сами?
Увлеченность преобразованиями внешними без готовности к внутренним переменам
может закончиться очень плохо – дискредитацией слов и девальвацией смыслов. «Презентовать
себя» и «преобразовать общество»? Спаси нас, Господи, от таких «реформаций».
У нас все меньше времени подумать о том,
каким может и должно быть наше христианство, если решится не только называться,
но и быть. И эта срочность, эта острота вопроса связаны вовсе не с наступающим
юбилеем Реформации, но с нашей христианской ответственностью за меняющийся к
худшему мир, и за нас самих, так боящихся измениться и потому не способных
никого изменить.
Реформация – никак не повод для
беззаботного праздника. Скорее, это тревожный сигнал, пробуждающий и
отрезвляющий. Это никак не ответ, но предельно серьезный вопрос —  и не о «них», а о нас, нашем христианстве и
нашей Реформации.

0
0
1
1185
6756
ASR
56
15
7926
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Благословить сынов

Благословить сынов

 
Уже прозвучали предупреждения, высказаны наставления, пропеты все
песни. Последнее, что осталось на сердце у Моисея – благие слова для своего
народа.  “Моисей, человек Божий,
благословил сынов Израилевых пред смертью своею” (Втор. 33:1).
Он знает неверность и жестоковыйность колен Израилевых. Но
сейчас он видит их в другом, добром свете. И слова его – добрые. Он находит для
каждого колена доброе послание, благословение.
Бог открывает не только темную, но и светлую сторону людей.
Благословение Моисея подчеркивает доброе в народе, позитивные черты, призвание
и характер каждого колена.
Все особенные, но вместе – единый, сильный и благословенный народ.
“Блажен ты, Израиль! Кто подобен тебе, народ, хранимый Господом, Который есть
щит, охраняющий тебя, и меч славы Твоей?” (29). Благословение Моисея призывает
на Израиль лучшее будущее, предвосхищает мир и процветание, Божью силу и славу
среди Его народа.
Моисей увидел то прекрасное, что никто из Израильтян о себе
не знал, что никогда не увидеть в зеркале. Он видел в людях Бога, Его благость
и милость, веру и верность.
Не так ли видит нас Бог – в нежном свете Своей бесконечной
любви?

0
0
1
195
1118
ASR
9
2
1311
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Не должны ли мы благословлять
людей таким Божьим благословением, в котором они смогут увидеть себя Его
глазами и преображаться в этот прекрасный образ?

Последняя песня

Последняя песня
В конце пути
Моисей поет. Он впитал закон в себя, усвоил его,  и теперь этот закон уже не на скрижалях
каменных, но звучит песней сердца. Если быть точным, то звучал дуэт – Моисею
подпевал его преемник, Иисус Навин.
Они пели о
верности Божьей и неверности людей: «Бог верен… Но они развратились пред Ним»
(Втор. 32:4), о гневе Божьем и Его же милости: «Господь будет судить народ Свой
и над рабами Своими умилосердится» (36).
И это было
больше, чем песня, это был разговор сердец. Эти слова выходили из сердца Моисея
и стучали в сердца израильтян: «Положите на сердце ваше все слова… и завещайте
их детям своим.., ибо это не пустое для все, но это жизнь ваша» (46-47).
С этой песней
Моисей отдавал свою жизнь. Жизнь уходила, выходила из него песней. Ибо «в тот
же самый день… говорил Господь Моисею: взойди на гору Аварим… и умри на горе»
(48-50).
Эта песня –
прославление Бога и плач о людях. Разительный контраст между величием Божьей
любви и низостью людей делает песню эмоциональной насыщенной и противоречивой,
временами песня переходит в молитву-хвалу, местами – в гневный крик: «Имя Бога
прославляемо… но они не дети Его по своим порокам, род строптивый и
развращенный» (3, 5); «Он нашел его в пустыне, в степи печальной и дикой,
ограждал его, смотрел за ним, хранил его, как зеницу ока Своего… вознес на
высоту.., и утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и
оставил он Бога» (10-15). 
Иногда звучит такое, после чего, казалось бы, говорить уже не о чем, можно смело ставить крест: «Они народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла» (28).
Но очень важен
финал этой песни: «Веселитесь… Он отомстит за кровь рабов Своих.., и очистит
землю Свою и народ Свой!» (43). 
По делам мы 
— «не дети Его», по неверности – «род развращенный». Но Он – по
величайшей любви и милости — все же называет нас Своими.
Лишь Ему
постижимым чудом Он превращает трагедию наших отступлений в драму очищения и
примирения.
Не должны ли мы
веселиться, празднуя Божью верность вопреки всему?

0
0
1
311
1779
ASR
14
4
2086
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Не должна ли эта торжественная тема звучать в конце всех наших песен и проповедей, да и в конце нашей противоречивой
жизни?

Бесконечная история

Бесконечная история
Моисей прощается
и оставляет народу последние, важнейшие слова. В этих словах – увещания держаться
закона. А также два предсказания: хорошее — народ овладеет землей, но
и плохое – Израиль обратится к иным богам и потеряет свою землю.
Бог открыл Моисею
всю неоднозначность истории: «Я введу их в землю, как Я клялся отцам их, где
течет молоко и мед, и они будут есть и насыщаться, и утучнеют, и обратятся к
иным богам, и будут служить им, а Меня отвергнут» (Втор. 31:20).
Единственное, что
может удерживать народ от окончательной погибели и напоминать о Божьей милости
и силе – книга закона. Поэтому основная миссия Моисея – передать Божий закон
людям, научить ему хотя бы некоторых из народа: «Возьмите книгу сию закона и
положите ее одесную ковчега завета Господа, Бога вашего, и она там будет
свидетельством против тебя; ибо я знаю упорство твое и жестоковыйность твою;
вот и теперь, когда я живу с вами ныне, вы упорны пред Господом; не тем ли более
по смерти моей?» (26-27).
Моисей стар, но
тверд и трезв. Он видит неисправимый характер народа. Книга закона – рядом, но
никто не хочет слушать и выполнять. Предстоит много поражений и потерь, бед и
катастроф, прежде чем люди схватятся за книгу закона как за обетование и
спасение.
Мы видим, как
бесконечно повторяется один и тот же цикл – Бог ведет и дает победу, народ
успокаивается от войн, привыкает к сытой жизни, начинает «блудно ходить вслед
чужих богов» (16), в результате чего теряет все и уже на пепелище вспоминает о
Боге. 
Затем все
повторяется – Бог прощает и возвращает, народ оживает, но уже совсем вскоре
наглеет и развращается.
Примечательно,
что Бог — в начале и в конце этого цикла. Он избавляет и благословляет
избранного. А потом Он милует и поднимает кающегося. Между этими двумя точками
люди действуют сами, Бога они не вспоминают, обходятся своими силами. И это
неуклонно приводит их к поражению.
Казалось бы,
Израиль видел многое, пора бы научиться. Но цикл повторяется, длится одна и та
же история. Бог дает закон, но люди увлекаются медом.
Почему молоко и
мед Божьих благословений незаметно переходят в насыщение и утучнение, блуд и
идолопоклонство, преступление и наказание, бедствие и скорби?
Есть ли выход из
этой бесконечной истории?
Не должны ли мы
любить закон больше, чем молоко и мед?

Roman Soloviy
0
0
2016-10-23T17:48:00Z
2016-10-23T17:48:00Z
1
365
2084
ASR
17
4
2445
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Не должны ли мы
искать Бога больше, чем дарованных Им земель и благ? И что, если утрата земли и
мира – последний шанс задуматься о главном?

Есть ли что за пределами?

Есть ли что за пределами?
Сериал «Мир
Дикого запада» (Westworld) заслуживает внимания. Его не только интересно смотреть, он
побуждает думать.
Что есть
реальность? Что делает нас людьми? Настоящий ли мир, в котором мы себя находим?
Есть ли что за пределами?
Один из способов
проверить и подтвердить свою «настоящесть» — задаться подобными вопросами.
Долорес –
персонаж из мира игрового. Но она задает вопросы, вспоминает что-то важное,
замечает некие знаки. И потому может сказать: «Иногда я чувствую, как что-то
зовет меня. Будто мне где-то есть место. Где-то за пределами». «Я знаю это
чувство», — отвечает ей гость из «реального» мира.
Знаем ли мы это
чувство? Или мы совпали, слиплись, сжились, свыклись с образом, ролью, местом, которые нам отведены сильными
этого мира?
Я думаю, что это
одно из самых сильных человеческих чувств – чувство, будто ты живешь не
настоящей жизнью, но где-то за пределами есть лучшее место, где ты можешь себя
узнать и быть наконец собой.
Дьявол пытается
играть в творца, его слуги множат и множат миры, строят клетки для несчастных
людей. Бесам нравится видеть наши мучения, беспомощность, ужас заброшенности.
Кто-то обречен на роль алкоголика, кто-то определен на роль жертвы бесконечного
насилия, кто-то играет покорного раба. Позволено играть, казаться, делать вид.
Не позволено лишь
быть счастливым, не позволено лишь быть собой. Не позволено помнить и задавать
вопросы.

Roman Soloviy
0
0
2016-10-23T17:48:00Z
2016-10-23T17:48:00Z
1
229
1309
ASR
10
3
1535
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Не то же ли самое
происходит с нами, в нашем «реальном» мире? 
Есть ли что за пределами? 
Kак
выйти за эти пределы? 
И как выйти так, чтобы не попасть в очередную игру?

Не ходить по произволу сердца

Не ходить по произволу сердца

Бог призывает нас не бояться внешних врагов
и трудностей. Основные опасности, которых стоит остерегаться, кроются внутри –
в «сердце, которое уклонилось бы от Господа», в «корне, произращающем яд и
полынь» (Втор. 29:18).
Опасны соблазны и падения, но еще опаснее
самообольщение и самоуверенность. «Да не будет между вами… такого человека,
который услышав слова проклятия сего, похвалялся бы в сердце своем, говоря: «Я
буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего… не
простит Господь такого, но тотчас возгорится гнев Господа и ярость Его»
(18-20).
Были, есть и будут такие люди, которые
смеются с Божьих заповедей и предупреждений. Их вызывающее поведение смущает
других. Их наглые речи кощунственны: «Я буду ходить куда хочу и как хочу, и Бог
меня не остановит. А вы, жалкие трусы, слушайте и бойтесь, если вам так
нравится».
Они верят в самого страшного идола – в
себя самого. Они хвалятся силой своего произвола, вседозволенностью и
безнаказанностью. Они не просто неверные, они мятежники. Они не просто
ошибаются, они сознательно идут против закона Божьего.  Но беда не только в них. Беда в том, что они
притягивают проклятия на весь народ, на всю землю.
«Ходящие по произволу сердца» губят себя и
своих детей, близких и дальних. В будущем о них скажут так: «Извергнул их
Господь из земли их в гневе, ярости и великом негодовании, и поверг их на
другую землю, как ныне видим» (28).
Если ходить не по заповедям Божьим, а по
произволу развращенного сердца, то очень легко заблудиться и вместо земли
обетованной оказаться в «другой земле», земле проклятой, где лишь «сера и соль,
пожарище» (23).
Произвол смертельно опасен. Можно тешить
себя безнаказанностью и однажды проснуться в аду.
В поисках счастья без Бога теряют все. В послушании
обретают Бога, а с ним – все, ведь Он и есть наше счастье.
Не ищи землю, ищи Его, потому что земля –
Его, и дает ее  — Он. Не ищи счастья, ищи
Бога, слушай Его голос, иди вслед закона.
Как нам обуздать произвол нашего сердца?
Как подчинить мысли о собственном счастье
размышлению о Божьем законе? 
Что ищем мы и за чем следуем?

Roman Soloviy
0
0
2016-10-23T17:48:00Z
2016-10-23T17:48:00Z
1
332
1895
ASR
15
4
2223
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Не оказались мы все в «другой земле», не
оказалась ли земля обетованная утраченной мечтой? 

За жизнь. Но какую?

За жизнь. Но какую?
 
Президентские
выборы в США обозначили не только политические проблемы, но и глубокий
богословский разлом.  Это выборы без
выбора. Выборы, в которых приходится выбирать между плохим и худшим.
И
здесь возникает вопрос: а чем и ради чего можно пожертвовать?  Либеральную Хиллари обвиняют в поддержке
абортов и эвтаназии.
Правого
Трампа – в ненависти к мигрантам и насилии над женщинами.
Примечательно,
что большинство белых евангельских христиан поддерживает Трампа. Почему? Потому
что боятся геев, мигрантов и либералов больше всего на свете.
Нет,
они не против социальной справедливости, но считают, что ей вполне можно пожертвовать. Они не против бедных и пришельцев, но предпочитают держать их по
ту сторону забора.
Главное
– не разрешать аборты. Об этом же думает президент Путин, уничтожая Украину и
Сирию. Об этом думают все великие защитники традиционных ценностей, разбрасывая
бомбы налево и направо.
“За
жизнь!” – это прекрасный еврейский тост, украденный и переделанный в
пропагандисткий лозунг. Но за какую жизнь? Жизнь, в которой будут заборы и
клетки, дискриминация и сегрегация, насилие и ложь в законе? Жизнь без шанса на
социальную справедливость? Жизнь в стойле, загоне, бараке?

Roman Soloviy
0
0
2016-10-23T17:48:00Z
2016-10-23T17:48:00Z
1
280
1599
ASR
13
3
1876
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Нам
пора вспомнить, что христианство – это целостность, которую нельзя разрывать.
Выбор, когда приходится одну истину утверждать за счет другой, ложный и опасный.
Богословские выборы, которые проходят прямо сейчас, еще страшнее выборов
президентских.

Быть головою, не хвостом

Быть головою, не хвостом
Если народ будет
слушать гласа Божьего, то на него придут благословения – изобилие и
процветание, победы над врагами, страх среди соседей, особая щедрость природы.
Но в конце этого списка благословений мы встречаем нечто странное: «Сделает
тебя Господь главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь
внизу, если будет повиноваться заповедям Господа» (Втор. 28:13).
Такое
благословение — уже не о явной выгоде. Это вовсе не о силе войск и богатстве
казны, не о приросте населения и рекордах урожая. Это о достоинстве,
избранности, высоте призвания. Если бы даже не было всех прочих благословений,
это последнее было бы достаточным.
Но мы
предпочитаем быть внизу, зато сытыми. Мы готовы быть хвостом, лишь бы не
трогали. Мы не стыдимся пресмыкаться перед людьми, зато заповедям Господа
упорно противимся.
Мы виляем
хвостом, опустив голову.
Мы берем, жадно
загребаем все блага и отказываемся от достоинства, не понимая, что так теряем
все.
Бог предназначил
нас быть Его избранными, святыми, особенными. Но нас это не интересует. Нас
волнует лишь материальное процветание, ради которого мы готовы и Бога променять
– на божка.
Нам достаточно
корыта, нам не нужна высота.
И головой быть не
можем, не хотим, так как думать разучились.
Для того, чтобы
слушать и слушаться Божьих слов, нужна голова. Без нее – никак.  Отказываясь от головы и высоты, мы
отказываемся от образа Божьего в нас и Божьего замысла о нас. Мы падаем.
Потому приходят
проклятия. «Пришелец, который среди тебя, будет возвышаться над тобою выше и
выше, а ты опускаться будешь ниже и ниже; он будет давать тебе взаймы, а ты не
будешь давать ему взаймы; он будет главою, а ты будешь хвостом» (43-44).
Народ, потерявший
достоинство, будет покорен без войны.
Напротив, тот,
кто следует Божьему призванию, не останется без благ. Тот, кто не теряет
головы. Тот, кто не боится высоты.
Не является ли возвышение мира над Церковью заслуженным проклятием за отказ от призвания и непослушание Богу?Способны ли мы
сегодня быть головой, а не хвостом; быть на высоте, а не внизу? 
Сможем ли
остановить свое падение «ниже и ниже» и вспомнить о высоком Божьем замысле для
нас и нашего народа? 

Поставь себе большие камни

Поставь себе большие камни
Переходя за
Иордан, Израиль должен был помнить все уроки Исхода, все данные Богом чрез
Моисея законы, всю свою историю. Зачем? Чтобы не забыть Бога и не погибнуть в
земле обетованной, среди ее благ и среди ее искушений.
Напоминать о Боге
и Его законе должны были большие камни. «Поставь себе большие камни, и обмажь
их известью… И устрой там жертвенник из камней… И напиши на камнях все слова
закона сего очень явственно» (Втор. 27:2,5,8).
Здесь приносились
жертвы Богу. Здесь же повторяли слова закона и подтверждали законопослушание.
Здесь обновлялась верность Богу и Его заповедям.
Примечательно,
что эти камни должны быть поставлены на горе Гевал (4), откуда произносились
слова проклятия. Эти камни предупреждали о страшной расплате за преступления
против Бога и закона.
Камни играли роль
знаков предупреждения, они показывали маршрут и опасности отклонений с него. У
этих камней ели и веселились (7), но там же ужасались и трепетали. И весь народ
говорил «аминь» — не только самим заповедям, но и возможным проклятиям.
Камни были
большими (2) и цельными (6). Они не обрабатывались железом (5).
Тем самым они
разительно отличались от «изваянных или литых кумиров», «произведений рук
художника» (15). Они отличались простотой, природным величием, цельностью. Они
показывали собой естественность и истинность Божьего закона, укорененного в
природе вещей и людей. Здесь не было ничего искусственного, здесь все было
настоящим.
Всякий раз, когда
я вижу большие цельные камни, я должен вспоминать о Боге. Когда я вижу горы, я
должен поклоняться Богу и молиться Превознесенному.
В нашем мире так
много искусственного и так мало настоящего!
Что может сегодня
напоминать о Боге?
Есть ли еще
большие и цельные камни?

0
0
1
285
1630
ASR
13
3
1912
14.0

Normal
0

false
false
false

EN-US
JA
X-NONE

/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Где мы можем
написать слова закона явственно, чтобы они были видимы для всех – как знак
Божьей власти, напоминание Его истин и грозное предупреждение для беззаконников?