Online

Я возвращу плен

Я возвращу плен

On the picture: Van Eyck. The Adoration of the Mystic Lamb’ altarpiece at Ghent’s St Bavo’s Cathedral

***

Господь не лицеприятен, Его суд не избирателен. Придет черед каждого. Тот, кто радовался судами над египтянами, филистимлянами и моавитянами, не останется не наказанным. Ни один народ не останется без «посещения».

«Ибо так говорит Господь: вот и те, которым не суждено было пить чашу, непременно будут пить ее, и ты ли останешься ненаказанным? Нет, не останешься ненаказанным, но непременно будешь пить [чашу]» (Иер. 49:12).

Вот приходит черед сыновей Аммоновых, Едома, Дамаска, Кидара и царств Асорских, и даже отдаленного Елама.

Что их объединяет в одну группу подсудимых? Гордость. Когда мы читаем Божий приговор народам, то находим в нем расшифровку основного греха: обольщение своим величием, надежда на свои укрепления и сокровища, надменность сердца и самохвальство, ложная мудрость, вероломство и жестокость к соседям, самонадеянность и беспечность.

Для чего же Бог «посещает» эти народы? Для сокрушения гордости. Не для полного истребления или беспощадного возмездия.

Нам трудно вместить эту мысль, поскольку мы привычки думать, что милость и прощение, возвращение и восстановления – только для Израиля.

Но вдруг мыс слышим:

«Но в последние дни возвращу плен Моава, говорит Господь» (48:47).

Нам можем показаться, что это только для родственного народа.

Но затем мы слышим то же самое о сыновьях Аммоновых: «Вот, Я наведу на тебя ужас со всех окрестностей твоих, говорит Господь Бог Саваоф; разбежитесь, кто куда, и никто не соберет разбежавшихся. Но после того Я возвращу плен сыновей Аммоновых, говорит Господь» (49:5-6).

То есть никто не соберет разбежавшихся, все скажут: безнадежно, невозможно, история закончилась. Но Господь соберет.

Далее мы слышим интересные слова о Едоме:

«Я донага оберу Исава, открою потаенные места его, и скрыться он не может. Истреблено будет племя его, и братья его и соседи его; и не будет его. Оставь сирот твоих, Я поддержу жизнь их, и вдовы твои пусть надеются на Меня» (10-11).

Один и тот же Бог истребляет воинов Исава, но при этом заботится об оставшихся сиротах и вдовах. А это значит, что жизнь продолжается и надежда не погибла. А это значит, что будущее есть – но не благодаря воинской силе, а благодаря Божьей милости. Из сирот Господь создаст новый народ, который не будет воевать, который будет знать Единого Бога и служить ему вместе с другими народами земли.

Мы слышим также о далеком Еламе, что Бог сокрушит его силу и рассеет его остаток:

«Так говорит Господь Саваоф: вот, Я сокрушу лук Елама, главную силу их. И наведу на Елам четыре ветра от четырех краев неба и развею их по всем этим ветрам, и не будет народа, к которому не пришли бы изгнанные Еламиты. И поражу Еламитян страхом пред врагами их и пред ищущими души их; и наведу на них бедствие, гнев Мой, говорит Господь, и пошлю вслед их меч, доколе не истреблю их» (35-37).

Казалось бы, что еще можно сказать после этого? Бедствие, поражение, истребление…  Но после этих страшных слов мы слышим нечто странное, никак неожиданное. Там, где можно было поставить точку; там, где мы ожидали увидеть конец, вдруг находим продолжение:

«И поставлю престол Мой в Еламе, и истреблю там царя и князей, говорит Господь. Но в последние дни возвращу плен Елама, говорит Господь» (38-39).

Истребляя царей и князей, лишая нас ненужной силы и самоубийственной гордости, Бог напоминает о Своей верховной власти. И в этом не погибель, а спасение. Потому что перед Его престолом гибнут лишь гордые, а смиренные оживают. Именно здесь снова мы слышим слова надежды: «в последние дни возвращу плен».

В последние дни Господь возвратит плен всех народов. Не только Израиля, но также Египта, Филистимлян, Аммонитян, Моава, Едома, Дамаска, Асора, Елама… Бог сохранит остаток каждого народа, просеет и очистит всех, чтобы собрать вместе и назвать их Своими.

Время посещения

Время посещения

Изображение: Илья Репин. Плач пророка Иеремии

***

Господь обходит землю, посещает народы, смиряет гордых.

Особенно достается тем, кто превозносился над Израилем, кто унижал и терзал избранных Божьих.

Вслед за другими приходит черед Моава:

«Истреблен будет Моав из числа народов, потому что он восстал против Господа. Ужас и яма и петля—для тебя, житель Моава, сказал Господь. Кто убежит от ужаса, упадет в яму; а кто выйдет из ямы, попадет в петлю, ибо Я наведу на него, на Моава, годину посещения их, говорит Господь» (Иер. 48:42-44).

«Година посещения» — это не праздник, это суд, справедливое воздаяние за содеянное зло.

Но пророк Иеремия не радуется чужой беде, не желает гибели соседям.

Его сердце стонет о Моаве как свирель (Иер. 48:36). Он рыдает и вопит (31).

Почему пророк плачет о Моаве? Может быть, потому что моавитяне – родственники и соседи. Может быть, потому что «посещение» соседей – напоминание всем. Может быть, потому что настоящий пророк способен любить и своих, и чужих.

Что такое «посещение»?

Это проверка тех, кто считался сильным:

«Пожалейте о нем все соседи его и все, знающие имя его, скажите: ‘как сокрушен жезл силы, посох славы!» (17).

Это наказание за гордость и самоуверенность:

«Так как ты надеялся на дела твои и на сокровища твои, то и ты будешь взят» (7).

Это расплата за беспечность:

«Моав от юности своей был в покое, сидел на дрожжах своих и не был переливаем из сосуда с сосуд, и в плен не ходил; оттого оставался в нем вкус его, и запах его не изменялся. Посему вот, приходят дни, говорит Господь, когда Я пришлю к нему переливателей, которые перельют его и опорожнят сосуды его, и разобьют кувшины его» (11-12).

Это наказание за причиненное другим зло и унижение:

«Не был ли в посмеянии у тебя Израиль? разве он между ворами был пойман, что ты, бывало, лишь только заговоришь о нем, качаешь головою?» (26-27).

Все народы, которые ранее слыхали «о гордости Моава, гордости чрезмерной, о его высокомерии и его надменности, и кичливости его и превозношении сердца его» (29), увидят на нем Божий суд. ‘Как сокрушен он!’ будут говорить рыдая; ‘как Моав покрылся стыдом, обратив тыл!’. И будет Моав посмеянием и ужасом для всех окружающих его (39).

За что все это? Неужели за «обычные» грехи?

Пророк знает, что причина глубже:

«Истреблен будет Моав из числа народов, потому что он восстал против Господа» (42).

Если суд пришел на равнины (21); если отсечен рог Моава, и мышца его сокрушена (25); если Моав пожинает плоды того, что он дерзко вознесся против Господа (26); то что это значит для Израиля? Разве Израиль не вознесся выше прочих, не грешил больше других? Разве не ждет его еще более страшный суд?

Пророк знает, что Израиль идет по этому же пути. Поэтому судьба Моава страшит, поэтому о Моаве стонет сердце. Потому что это урок для Израиля, это урок для всех народов.

Это также призыв «сойти с высоты величия» (18), пока еще можно избежать полной гибели. Потому что есть надежда даже в «день посещения». Потому что для тех, кто смирится и обратится к Богу, «день посещения» может стать днем спасения:

«Но в последние дни возвращу плен Моава, говорит Господь. Доселе суд на Моава» (47). 

Нас всех ожидает «время посещения». Судьба Моава напоминает об этом. Вместо того, чтобы спрашивать о причинах соседских бед, стоит задуматься о себе, не вознеслись ли мы против Господа.

Стоит рыдать и вопить о тех, кого посетил Господь судом и наказанием.

Стоит сойти с высоты величия, чтобы плакать с плачущими, чтобы быть милостивым и быть помилованным.

Игры в будущее. Три тезиса к дискуссии об утопиях и антиутопиях

Игры в будущее. Три тезиса к дискуссии об утопиях и антиутопиях

Чаще всего будущее наступает не как вторжение чего-то абсолютно неизвестного и непредвиденного, но как исполнение уже известных утопий и антиутопий. 

Если вы хотите знать будущее – присмотритесь к образам и прислушайтесь к словам тех, кто способен разбудить наше воображение. 

 

Прежде чем предложить несколько тезисов в развитие этой идеи, позволю себе немного личного. Решаясь написать на тему будущего, утопий и антиутопий, я понимал, что мне предстоит встретиться лицом к лицу с внутренним вызовом, мировоззренческой травмой детства.

Речь о том, что я довольно рано полюбил фантастику. Читал ее наряду с Библией и исторической литературой. И все время мучился в себе, пытаясь примирить увлечение фантастикой с верностью христианскому мировоззрению и требованиями обыденного здравого смысла.

Не удивительно, что фантастические миры были намного интереснее социалистического реализма, который господствовал везде – и в книгах, и в жизни, и в школе, и даже в церкви. Советская реальность пыльного шахтерского города, в котором я рос, казалась мне вовсе не реальной, а искусственной, точнее безыскусной подделкой под реальность.

Принимать эту реальность за единственно возможную – вот это казалось фантастикой в плохом смысле слова, то есть чем-то поддельным, невероятным, надуманным, далеким от настоящей реальности. А вот спорить с этой серой реальностью как единственно возможной и дерзко представлять другие возможные миры – это казалось мне естественным для каждого свободного и мыслящего человека.

Я помню, как прочитал несколько томов Герберта Уэллса в первых классах школы и удивился: откуда он мог знать, что все это будет?

То, что пренебрежительно называли фантастикой, для меня было частью многомерной реальности. Более того, это было частью моего протеста против попыток окружающего обществ ограничить реальность рамками того, что допустимо и совместимо с господствующей картиной мира.

В стремлении преодолеть «структуры закрытого мира» (об этом можно больше прочитать у Чарльза Тейлора в его текстах о секулярной эпохе и ее влиянии на наше представление о реальном) фантастика оказывалась союзницей христианства.

Напряжение между моей страстью к фантастике (в основе которой лежит вера в том, что сила воображения, веры и мысли может преодолевать притяжение «реальности») и верностью моей христианской традиции (которая одобряет далеко не всякое стремление воображения, веры и мысли) сохраняется и сегодня, но, как мне кажется, оно не столько беспокоит чувством вины, сколько подталкивает и окрыляет, помогает мыслить и воображать смелее, хотя и обязывает к ответственности за эти творческие порывы. К тому же теперь я знаю несколько больше о том, что стояло за моей страстью к воображаемым мирам, понимаю немного лучше их связь с реальностью и христианством.

В надежде, что мой опыт и его осмысление помогут другим христианским мечтателям лучше понять себя в свете возможного будущего и примирить свои внутренние противоречия, предлагаю три простых тезиса о будущем, утопиях и антиутопиях.

Тезис первый: утопии и антиутопии открывают перед нами будущее как набор возможностей. 

Если исходить из того, что утопия – это картина того, что отсутствует, то надо спросить: а как именно оно отсутствует? Здесь? Уже? Пока? На мой взгляд, почти все утопии связаны не с каким-то другим или идеальным местом, но с тем пока отсутствующим местом, в котором мы можем оказаться в будущем времени.

То есть все эти утопические миры вполне возможны. Не в принципе, не для кого-то, а именнодля нас, для нашей эпохи.  В противном случае они не обладали бы такой притягательной силой, не стали бы достойными пера авторов и внимания читателей.

Где же они? Не в другом месте. Но в другом времени. В будущем. Невозможное здесь и сейчас возможно в будущем, там и тогда.

Благодаря своеобразной оптике жанра будущее утопий и антиутопий может быть понято не как та объективная реальность, что наступает, но как время и пространство возможного.

Именно поэтому тема утопии прямо связана с темой будущего, с воображением желаемого будущего. Соответственно, антиутопия представляет нежелательный образ будущего.

За последние несколько десятилетий в отношениях между утопией и антиутопией как жанрами литературы и настроениями общества произошли странные перемены. Если раньше жанр утопии был предпочтительнее, то сейчас он потерял былую популярность.

Сейчас воображением людей правят антиутопии. И похоже, что люди с этим смирились. Хорошо было бы обсудить эту странную инверсию от утопий к антиутопиям – о чем онаговорит, о каких духовных болезнях общества и какого рода «прогрессе»?

Люди еще способны воображать, но они перестали верить. Они видят будущее в оптике страха, отчаяния, зла. Поэтому в большинстве антиутопий мы не находим места Богу и вере в него, люди предоставлены сами себе, помощи свыше ждать не приходится, жизнь заканчивается катастрофой, «ходячими мертвецами» или серым существованием.

Здесь нужно понимать, что утопии и антиутопии – это игры в будущее. Они возможны, но отнюдь не необходимы. Они имеют опасное свойство сбываться лишь тогда, когда большое число людей принимает их как реальные и неизбежные, начинает верить, т.е. «уверяясь в невидимом», «осуществлять ожидаемое».

Иными словами, будущее доступно нам в разных вариантах. В том, какой из них реализуется, играют роль наше воображение и наша вера.

В христианском мировоззрении Бог остается Богом во всех вариантах будущего, там нет места для внешней силы, вторгающейся в историю и определяющей наше будущее за нас и без нас. Нет места капризам судьбы или «игре в кости». Нет места и жесткому, не зависящему от нас сценарию. Многое возможно и обратимо. В пределах человеческой истории нет такого единого детального плана, который обязывал бы нас к рабскому подчинению или безвольной пассивности.

Будущее остается открытым. И Бог – гарант этой открытости. В этом смысле игры нашего воображения помогают нам понять возможные варианты будущего, выбрать один из них и подготовиться к нему.

Итак, поскольку мы хотим лучше подготовиться к будущему, постольку проигрываем его самые разные варианты, но настраиваемся на более предпочтительные сценарии.

Эту работу с образами будущего можно было бы назвать игрой, если бы не серьезность ее последствий. Здесь есть место страсти, творчеству, спонтанности, эмоциям. Здесь нет одной линии, здесь есть целый веер возможностей в отношении будущего.

При этом нет возможности вернуть все назад, переиграть, передумать. Выбрав образ будущего, мы выбираем и образ своей жизни, и ее понимание — переопределяем и пересматриваем в свете будущего все то, что ранее считали твердой, объективной реальностью.

В каком-то смысле мы теряем почву под ногами. Потому что влияние образов будущего оказывается сильнее того, что нам говорят органы чувств и соображения рациональности, общественные нормы и школьные учебники, научные эксперты и церковные инквизиторы, каналы пропаганды и социальные сети.

В конце концов, большинство из того, что мы считаем реальным, определяется работой нашего воображения в ходе игры в самые разные возможности. Воображение создает и отбирает те из них, которые для предпочтительны для нас.

В каждой книге оживает новый мир, воображаемый, но по силе воздействия не менее реальный. В каждой рассказанной истории есть гораздо больше, чем «объективные» факты. И даже цитата из Библии не отделима от интерпретации читателя, окружена большим облаком предпосылок и предположений, интересов и перспектив.

Если мы готовы признать и вернуть в свою жизнь силу воображения, это расширит наше понимание реальности и сделает возможным альтернативные прочтения многих книг. Кстати, разве не картины будущего поражают нас больше всего в библейских текстах? Поражают так, что мы не спрашиваем об их реальности, потому что уже захвачены их реальностью как высшей и основной.

Если это так, то и к фантастике нужно относиться без высокомерия и пренебрежения, свойственных циничным реалистам и религиозным законникам.

Утопии и антиутопии совмещают в себе реальность и вымысел, свободно переходят границы возможного и действительного, преодолевают пределы физического и рационального. В этом жанре хорошо видно, как реальность и вымысел определяют друг друга, как воображение питается реальностью, но затем раздвигает, углубляет, возвышает наше понимание реальности.

Надо понимать, что фантастика не может быть стопроцентной выдумкой, она отражает вполне реальные процессы, достраивая и додумывая невидимые связи и переходы. Это все берется вовсе не «из головы», материал берется из реальной жизни. Фантастика – это лишь способ его обработки, или, говоря иначе, специфика его осмысления и художественного оформления.

В этом смысле утопии и антиутопии – это то, к чему нас готовит развитие мира, это продолжение, продление уже существующих трендов в будущее, наиболее отдаленная, перспективная, передовая часть реальности, ее временной фронтир.

Звездные войны, зомби, роботы, вездесущие страшные вирусы, тоталитарный контроль, цифровое рабство, мировое правительство – что из этого можно считать выдумкой? Не стала ли фантастика частью нашей реальности? Не была ли она этой частью всегда? Не выражает ли она в научно-популярной форме то, что уже давно известно религиозным мистикам и пророкам о Боге и дьяволе, рае и аде, природе реальности и призвании человека, начале и конце истории?

Современные утопии и антиутопии представляют собой мыслительные эксперименты с использованием инструментов научно-технического и социального конструирования. Но во всем этом есть и духовное измерение, так что все образы будущего – это проекция того, что происходит в реальности нашего внутреннего мира.

Очень странно, что большинство наших современников готово принять в качестве реальности удивительное разнообразие самых причудливых научных и социальных (анти)утопий, но по-прежнему избегает духовных вопросов. Для них легче путешествовать во времени, чем путешествовать вглубь себя.

Духовный мир остается наименее освоенной территорий, и вполне возможно, что подступиться к нему будет легче со стороны (анти)утопий, чем путем научных доказательств. Воображение всегда работает с уже имеющимся материалом, не спрашивая о его происхождении и подтверждении «наукой». В своей работе с образами возможного воображение всегда опирается на реальность вещей, социальных процессов, образов и архетипов, психологических состояний, духовных откровений.

Не так важно, есть ли такая «вещь», «существо» или «событие», но страх того, что они могут иметь место в нашей жизни, вполне реален; еще более реальна сила веры, надежды, любви, двигающая светилами и людьми, вещами и процессами.

Здесь мы упираемся в границы науки и так называемой научной, т.е. материалистической картины мира, но смелое воображение выводит нас за эти пределы.

Если утопии и антиутопии – это более или менее возможные миры, то что стоит за нашими играми в них?

На это отвечает наш второй тезис: утопии и антиутопии помогают объяснить мир в его развитии.

Приоткрывая будущее, они дают цель и смысл нашей современной жизни. Создание утопий и антиутопий – человеческая попытка оправдать противоречия жизни и объяснить развитие мира, придать всему схему и план. Т.е. в игре с образами будущего человек имеет дело не просто с любыми возможностями, то с теми из них, в которых есть место ему, его страхам и надеждам, его свободе и вере, его решениям и поступкам.

Человек не столько определяется с будущим, сколько сам определяет себя посредством будущего и определяет будущее посредством себя.

С одной стороны, это попытка представить возможное развитие. С другой стороны, это попытка оспорить развитие и предложить свой образ будущего.

Никто не знает, как это будет, поэтому все схемы в духе «что будет с этим миром» несут в себе порцию обычной фантазии. Но иногда выражают глубинные интуиции и неожиданные прозрения.

Герберт Уэллс ошибался во многих социально-политических оценках, но его фантастические романы оказались пророческими. В предисловии к новому изданию «Войны в воздухе» (1941) он выразил пожелание, чтобы его эпитафией стали слова: «Я вас предупреждал…».

Помимо ориентирующей роли в отношении будущего утопии и антиутопии играют терапевтическую роль здесь и сейчас, поскольку выражают наши страхи и надежды. Утопии воплощают наши надежды, проецируют их в будущее, оживляют их. Антиутопии выражают наши страхи и помогают от них же избавиться, или переболеть ими в более легкой форме.

Обычно мы говорим о будущем как о нашем будущем, но в работе с разными образами будущего мы сталкиваемся с чем-то большим. Утопии и антиутопии как образы будущего – это одна из форм, которые может принимать «пророческое воображение».

И тогда оказывается, что нам открываются такие образы, которые трудно назвать желанными, в которых нет места нам таким как мы есть сегодня, но эти образы все же возможны. К чему они нас призывают, побуждают, ведут?

Об этом говорит наш третий тезис: утопии и антиутопии призывают нас изменить себя и развитие мира. 

Они помогают нам скорректировать ход истории, призывая нас выбрать лучший образ будущего и реализовать свой выбор в последовательности повседневных жизненных решений.

Они помогают нам представить, что будет, если мы продолжим жить так как жили, и помогают задуматься о нашем личном выборе в отношении будущего, а также о тех необходимых переменах в нашей жизни, к которым этот выбор обязывает.

К большому сожалению, чаще всего утопии и антиутопии читают именно как фантастику, которой нет места в сегодняшней и завтрашней реальности. Воспринимая эти образы и тексты как несерьезный жанр, люди упускают шанс на перемены. Поэтому многие антиутопии сбывались в истории неоднократно, и похоже, что мы будем переживать их в будущем как исполняющееся, хотя не понятое и не принятое пророчество.

Это помогает понять, как Джордж Оруэлл вновь стал актуальным. И почему Евгения Замятина до сих пор трудно читать. Интересно, что Оруэлла я легко осилил в школе. А вот Замятина читать не смог, хотя были они под одной обложкой под названием «Антиутопии XX века». Почему так? Потому что Замятин гораздо страшнее. Оруэлл писал о том, как сходят с ума где-то на Западе. Замятин писал, как сходим с ума мы, (пост)советские люди.

Их книги читали так, будто описанное ими вовсе не о нас, будто все это происходит не с нами и не по-настоящему. Но как оказалось, оба писали очень актуальные вещи для всех нас и нашего века, тогда XX, а теперь уже и XXI. Я никогда не думал, что их тексты оживут в новом веке у меня на глазах, что оба окажутся пророками и что сказанное ими окажется не сбывшимся, а постоянно сбывающимся пророчеством. Такой же современной и пророческой кажется Айн Ренд.

Отдельный вопрос, почему в этих картинах будущего нет ничего христианского. Мы можем обижаться, что они не нашли нам места. Но вместо обиды стоило бы переживать и спрашивать себя самих о том, почему наше христианство не находит продолжения в будущем, что с ним не так, почему оно настолько сживается с преходящим порядком мира, почему оно определяется прошлым и мало интересуется будущем. Думаю, послевоенное критическое настроение объясняет многое в книгах названных авторов. В мире «после Освенцима» пытались обойтись без насилия и религии, которая насилие оправдывала и даже освящала. Сегодня воображение работает не столько над тем, чтобы представить мир без религии, сколько над тем, чтобы представить религию без насилия.

Очевидно, что мы с большим трудом воображаем будущее без Бога и веры в Него. Но это не значит, что все формы веры имеют будущее.

Место в будущем отнюдь не гарантировано, даже для тех слишком верующих в себя, кто все еще пытается жить утопиями «морального большинства» и «сделать Америку снова великой», равно как и для тех, кто готов воевать до победного конца за «православный русский мир», превратить богопротивный Запад в радиоактивный пепел и повесить свой святой щит на вратах Царьграда. Похоже, что утопичность этих утопий понимают даже их самые ревностные проповедники. Может быть поэтому агрессивные утопии иногда сопровождаются запасными вариантами, антиутопическими ожиданиями ядерной зимы у одних, немедленного взятия Церкви (которое последний раз назначалось пророками на 20 сентября 2020 года) у других, или же общераспространенными конспирологическими теориями (сегодня в меню QAnon, вакцины, чипы, пандемия,  Сорос, Гейтс и прочие либералы-глобалисты-социалисты-постмодернисты), которые помогают объяснить неудачи хороших утопий.

Понятно, что настоящие утопии и антиутопии не размениваются на конспирологию, они идут дальше временных сенсаций, скандалов и конфликтов, они работают с будущим и ставят вопрос о гораздо более радикальных переменах.

Если помимо эстетического, развлекательного и терапевтического эффекта утопии и антиутопии не производят в нас и нашем способе жизни никаких перемен, это означает лишь то, что самое главное в них мы так и не поняли.

Утопии и антиутопии создаются не для того, чтобы спящий видел сладкие сны, но для того, чтобы спящий проснулся. Вспышка из будущего должна разбудить и навсегда лишить покоя. Мне вспоминается хороший вопрос одного из героев фантастических романов: «Мог ли я, видевший иные миры, довольствоваться обычным серым существованием?».

Лучшие из утопий и антиутопий захватывают наше воображение так сильно, что уже не отпускают, держат в бодрствующем, тревожном, ожидающем состоянии. Они освобождают от власти сна, привычки, большинства, текущего момента.

В утопиях и антиутопиях картина будущего становится главной картиной мира. Раньше мы мыслили мир более-менее статичным, поэтому реальность находила свое объяснение в рамках господствующей картины мира. Но сегодня вряд ли приходится говорить о стабильности и стабильном образе мира. Мы находим себя не в положении, а в постоянном движении, постоянном ускорении. И здесь на место картины мира приходит картины будущего. Она не дает нам системы, лишь вспышку. Но такую вспышку, в свете которой меняется наше представление о настоящей жизни и ее связи с будущим, а также меняется наше понимание реальности в свете будущего.

Такую вспышку дает, например, «Краткая повесть об антихристе» из «Трех разговоров о войне, прогрессе и конце всемирной истории» Владимира Соловьева, в которой «небо распахнулось великой молнией». Последние сцены буквально захватывают наше воображение, помещают нас в пространство личного и исторического выбора между Христом и антихристом.

То, что мы узнаем о будущем, заставляет нас определиться в отношении к нему.

Утопии и антиутопии играют активную роль в том, как мы направляем или перенаправляем ход нашей жизненной истории.

Утопии вдохновляют. Так самая главная утопия, утопия Божьего Царства побуждает нас жить и воображать, молиться и трудиться так, будто Божье Царство уже сейчас стало подлинной и единственной реальностью.

Антиутопии предупреждают. Они показывают нам страшные картины будущего, которое оказывает вполне возможным, если мы продолжим жить как живем сейчас.

Вдохновение и предупреждение – именно то, что нам так нужно сегодня, как и всегда, чтобы жизнь продолжалась, чтобы будущее было возможным, и чтобы оно было таким, в котором найдется место для нас и наших надежд.

Итак, утопии и антиутопии – это довольно серьезный жанр, в котором будущее открывается как набор возможностей, а противоречия современной жизни находят свое объяснение посредством соотнесения с будущим. Но самое главное в том, что (анти-)утопические картины будущего представляются нам как личное приглашение задуматься о способе своей жизни и выбрать себе лучшее будущее.

Очевидно, что все три моих тезиса очень сильно созвучны основным мотивам христианской эсхатологии, так что прочтение утопий и антиутопий через оптику христианского мировоззрения представляется делом оправданным и перспективным.

О, меч Господень, доколе ты не успокоишься?

О, меч Господень, доколе ты не успокоишься?

Изображение: Плач Иеремии. Гравюра Марка Шагала

Обычно мы ждем от Бога незаслуженной милости. При этом врагам желаем «заслуженного наказания». Наблюдая за Божьим судом над другими народами, над обидчиками и соперниками, мы чувствуем удовлетворение.

Это обычная реакция обычных людей. Она определяется тем, что обычные люди мнят себя главными, избранными, фаворитами. Им Бог должен все прощать и все давать, а другим – строго по заслугам. Им хочется быть не просто любимыми наравне с другими, но быть любимчиками, которых выделяют, которые на особом счету.

Израиль был таким. Он забыл о природе и назначении своей избранности, но по привычке продолжал пользоваться статусом. Он многократно нарушил завет с Богом, но все еще претендовал на особые привилегии. К другим народам он испытывал смесь зависти перед их богатым пантеоном и высокоразвитой культурой греха, страха перед их военной силой и пренебрежения к их родословной.

Но пророки показывают собой лучший пример отношения к другим народам, задают своим духовным видением более правильную «международную», «глобальную» перспективу.

Когда пророк Иеремия получает слово Господа о дне, «который придет истребить всех Филистимлян» (Иер. 47:4), то не может сдержать крика:

«Доколе будешь посекать, о, меч Господень! доколе ты не успокоишься? возвратись в ножны твои, перестань и успокойся» (6). 

Пророк устал плакать о своем народе, о грехах и бедах Израиля. Но при этом его сердце не ожесточилось против других народов. Он умоляет Бога смиловаться и остановить поражение Филистимлян.

Я думаю, что Господь ожидал подобного сострадания и заступничества от всего Израиля. Если бы суды Божьи над соседями вызвали сочувствие избранного народа, это стало бы началом духовного обновления и политического примирения.

Но увы, кроме пророка, никто о Филистимлянах не плакал, как и о Египтянах. Каждый думал о себе, каждый жалел себя. И каждый надеялся, что это будет с ними, но не с нами.

Что мы чувствуем, когда меч Господень поражает другие народы?

Осознаем ли, что Господь наблюдает за нашей реакцией?

Молимся ли мы о наказуемых, умоляем ли Господа Бога: «перестань»?

Понимаем ли, что Божьи суды коснутся не только их, но и нас?

Неужели предупреждение о том, что «суд без милости не оказавшему милости» (Иак. 2:13) не заставляет наше сердце испуганно вздрогнуть?

Ты же не бойся

Ты же не бойся

Отказавшись следовать своему особому призванию, избранный Божий народ оказался безвольной пешкой в игре языческих империй. Эта игра была чужой и жестокой, в ней у Израиля не было своей роли и даже малейшего шанса на победу.

Простым людям казалось, что можно примкнуть к сильнейшему, укрыться в тени одной из империй. Хотя пророки видели больше – они знали, что все империи падут, что их роль и время ограничены Богом. Но самое главное, они помнили об особой миссии Израиля. Его место – в центре истории, а не в тени империй. В любом другой месте, в любой другой роли он выглядит жалким. Поэтому не так важно сохранить свой город и храм, свободу и жизнь, как сохранить верность своему призванию и Богу, Который возвышает и разрушает царства и народы.

Вавилон и Египет сильны, их цари и боги внушают ужас. Израиль же мал и слаб, но именно его Бог управляет историей. И этот Бог показывает пророку Иеремии, что может случиться даже с великими империями.

Жестокое поражение при Кархемисе потрясло не только Египет, но и весь древний мир. В этой битве Израиль потерял покровителя, а вместе с ним – надежду на выживание в мире империй.

Эта потеря казалась непоправимой. Но пророк так не считал. Самое страшное случилось раньше, когда Израиль потерял живую связь с Богом, встал на путь неверности и противления.  Но если вернуться к Богу, то все другие потери становятся поправимыми.

Поэтому в печальном слове «о народах [языческих]» мы слышим также слова надежды для Израиля:

«День сей у Господа Бога Саваофа есть день отмщения, чтобы отмстить врагам Его; и меч будет пожирать, и насытится и упьется кровью их; ибо это Господу Богу Саваофу будет жертвоприношение в земле северной, при реке Евфрате. Пойди в Галаад и возьми бальзама, дева, дочь Египта; напрасно ты будешь умножать врачевства, нет для тебя исцеления. Услышали народы о посрамлении твоем, и вопль твой наполнил землю; ибо сильный столкнулся с сильным, и оба вместе пали… Господь Саваоф, Бог Израилев, говорит: вот, Я посещу Аммона, который в Но, и фараона и Египет, и богов его и царей его, фараона и надеющихся на него; и предам их в руки ищущих души их и в руки Навуходоносора, царя Вавилонского, и в руки рабов его; но после того будет он населен, как в прежние дни, говорит Господь.Ты же не бойся, раб мой Иаков, и не страшись, Израиль: ибо вот, Я спасу тебя из далекой страны и семя твое из земли плена их; и возвратится Иаков, и будет жить спокойно и мирно, и никто не будет устрашать его. Не бойся, раб Мой Иаков, говорит Господь: ибо Я с тобою; Я истреблю все народы, к которым Я изгнал тебя, а тебя не истреблю, а только накажу тебя в мере; ненаказанным же не оставлю тебя» (Иер. 46:10-12, 25-28).

Главное, что мы должны услышать – не весть о столкновении и падении сильных империй, но обещание Божьей верности и милости к Его избранным: «Ты же не бойся».

Он накажет, но не истребит. Изгонит, но вернет назад.

На что же мы должны смотреть в те страшные моменты истории, когда рушатся империи и сотрясается земля? Не на союзников и покровителей, не на врагов и обидчиков, но на Господа Бога всей земли, Который управляет историей.

Где цари и боги Египта? Где сильные Вавилона? Стоило ли бояться их? Стоило ли унижаться и просить защиты у тех, кто не могли защитить себя?

Да не убоится людей тот, кто знает живого Бога.

Да обратится к Нему всем сердцем, ибо в тени Божьих крыл безопаснее, чем в тени великих империй.

Уроки невизначеності

Уроки невизначеності

СЛОВО ПРО СЛОВО

Проводжаючи 2020 рік, ми з трудом здатні зрозуміти його уроки. Частково тому, що ми все ще в полоні триваючих процесів, які затягнулися. Частково тому, що рік був більш ніж незвичайний і швидше руйнує наші звичні пояснювальні схеми, ніж вписується і тлумачиться в їх межах. І все ж, дещо можна сказати навіть про нього, дещо навіть потрібно сказати, підсумовуючи накопичені переживання, висловлюючи їх у словах, і тим самим роблячи їх зрозумілими хоча б для самих себе. Без цього наші дні і роки будуть злипатися в одне і те саме, будуть перетворюватися в повторення того ж самого, так що найнезвичніший рік ризикує опинитися одним з багатьох.

Як говорить історик і богослов Сергій Санніков, «Світ змінився, люди не змінилися». Перефразовуючи, можна сказати так: змінюються дати, миготять події, але люди залишаються колишніми. Тому що хочуть залишатися колишніми, тому що чинять опір змінам, тому що не слухають і не вчать уроки.

2020 рік був нашим шансом на великі зміни. В цьому році ми вчилися тому, як жити більш осмислено перед обличчям того, що було поза нашим поясненням і контролем. Іншими словами, ми вчилися жити в умовах повної невизначеності, вчилися зберігати гідність і залишатися собою поза звичною системою життєвих координат.

Ця ситуація невизначеності звільнила нас від диктату звичаєвості для більш осмисленого, і отже, більш повноцінного життя. Зазвичай ми живемо як живемо, не віддаючи звіту ні собі, ні іншим. Але в незвичній ситуації раптом починаємо замислюватися про те, як потрібно жити.

Я смію сподіватися, що багато хто з нас почали замислюватися про сенс. Не про сенс грошей або задоволень, але про ті сенси, які зберігається навіть перед лицем смерті, які добре читаються навіть на похмурому тлі абсурду, трагізму, страху, розгубленості.

Всі наші успіхи, статуси, заощадження раптом втратили цінність. Знаки і події року склалися в таємничі і страшні слова: «Ти зважений на вагах і знайдений дуже легким».

На жаль, замість того щоб зрозуміти слова і знаки Бога, ми спробували вкласти в події наш сенс і пояснити все в зручному для нас ключі. Так множилися теорії змов, забобони, думки блогерів і диванних експертів. Так множилися ділення і конфлікти, недовіра і ненависть.

Тим самим ми упустили найважливіші уроки 2020 року: людина не є господарем історії. Невизначеність повинна була нагадати нам про цю просту істину, яка протвережує і лякає, крушить і упокорює. Але замість того, щоб винести урок з невизначеності, ми продовжували наші відчайдушні спроби повернутися до звичайного життя, тобто до такого життя, де ми самі все визначаємо.

Я говорю зараз перш за все про пандемію COVID-19, але не тільки. Ми можемо згадати численні війни і теракти, стихійні лиха та економічні кризи, жорстокість і свавілля диктаторів, протести і погроми, маніпуляції громадською думкою і кібератаки.

Всі події року сходяться в одному, різні знаки зливаються в одне послання: людина розумна не керує світом і навіть власним життям. Науковий прогрес не відповідає на основні світоглядні питання і навіть на питання елементарної безпеки. Передбачати розвиток цивілізації неможливо, так що при неймовірному ускладненні життя ми стаємо все більш уразливими. І біда зовсім не в нашій уразливості. Те, що наш наступний день ніяк не гарантований – це факт, малоприємний, але факт. Біда в тому, що ми відмовляємося визнати цей факт і продовжуємо грати чужу для нас роль, роль господарів світу.

2020 рік був важливим, можливо навіть останнім попередженням перед набагато страшнішою низкою катастрофічних подій. Невизначеність буде наростати і виражати себе в нових формах, несподіваних і сильніших. Наш звичний образ світу – не більше, ніж вираз людських амбіцій бути «як боги», тобто керувати світом без Бога, замість Бога. Саме це самогубне бажання є причиною всіх наших бід.

Невизначеність нагадує про те, що ми – частина творіння і повинні поважати Божі закони. А також про те, що цей порядок світу – тимчасовий, скороминущий. Все це означає, що зовнішні події, приголомшливі основи світу, служать одній меті – звільнити нас від надмірної впевненості, повернути нас до Бога, до безумовної довіри Йому. Кінцем невизначеності стане Боже Царство і ніщо інше.

Моє щире побажання всім нам, щоб в цій тривалій невизначеності ми могли знайти надію і впевненість в Бозі. Господь царює – ця Божественна визначеність дає мир і радість, терпіння і силу. Пам’ятаючи про цю істину, ми зможемо побачити в її світлі сенс найдивніших і малозрозумілих подій такого незвичного 2020 року. Грунтуючись на цій обітниці Божої присутності з нами «у всіх днях, до кінця віку», ми ніколи не будемо в зневірі і розпачі, що б не чекало нас попереду, в не менш складному і незвичному 2021 році. Надихаючись цим баченням, пильнуймо та будьмо тверезі, вчімося та оновлюймося, чекаючи не кінця світу, але настання Божого Царства.

Уроки неопределенности

Уроки неопределенности

СЛОВО ПРО СЛОВО

Провожая 2020 год, мы с трудом способны понять его уроки. Отчасти потому, что мы все еще остаемся в плену продолжающихся, затянувшихся процессов. Отчасти потому, что год был более чем необычный, и этой необычностью скорее разрушает наши привычные объяснительные схемы, чем вписывается и толкуется в их пределах.

И все же, кое-что можно сказать даже о нем, кое-что даже нужно сказать, суммируя накопившиеся переживания, выражая их в словах, и тем самым делая их понятными хотя бы для самих себя. Без этого наши дни и годы будут слипаться в одно и то же, будут превращаться в повторение того же самого, так что даже самый необычный год рискует оказаться одним из многих.

Как говорит о феномене «2020» историк и богослов Сергей Санников, «Мир изменился, люди НЕ изменились». Перефразируя, можно сказать так: меняются даты, мелькают события, но люди остаются прежними. Не потому, что им мало открылось, не потому что их слабо потрясло. Но потому что хотят оставаться прежними, потому что сопротивляются переменам, потому что не слушают и не учат уроки.

2020 год был нашим шансом на большие перемены. В этому году мы учились тому, как жить более осмысленно перед лицом того, что оказалось вне нашего объяснения и контроля. Иными словами, мы учились жить в условиях полной неопределенности, учились сохранять достоинство и оставаться собой вне привычной системы жизненных координат.

Эта ситуация неопределенности освободила нас от диктата обычности для более осмысленной, и следовательно, более полноценной жизни.

Обычно мы живем как живем, не отдавая отчета ни себе, ни другим. Но в ситуации необычной вдруг начинаем задумываться о том, КАК НУЖНО жить. Особенно перед лицом болезни иль смерти, перед встречей с Богом.

Я смею надеяться, что многие из нас начали задумываться о смысле жизни. Не о смысле денег или удовольствий, но о том вечном смысле, который не отменяется страхом смерти, который при внимательном взгляде хорошо читается даже на мрачном фоне абсурда, трагизма, растерянности.

Все наши успехи, статусы, сбережения вдруг потеряли ценность. Знаки и события года сложились в таинственные и страшные слова: «Ты взвешен на весах и найден очень легким».

Увы, вместо того чтобы понять слова и знаки Бога, мы попытались вложить в события наш собственный смысл и объяснить все в удобном для нас ключе. Так множились теории заговоров, плодились суеверия, мнения блогеров, самозванцев и диванных экспертов. Так умножались деления и конфликты, недоверие и ненависть.

Тем самым мы упустили самый важный урок 2020 года: человек НЕ является господином истории. Неопределенность должна была напомнить нам об этой простой истине, которая отрезвляет и устрашает, сокрушает и смиряет. Но вместо того, чтобы извлечь уроки из неопределенности, мы продолжали наши отчаянные попытки вернуться к обычной жизни, то есть к такой жизни, где мы сами все определяем и командуем.

Я говорю сейчас прежде всего о пандемии COVID-19, но не только. Мы можем вспомнить многочисленные войны и теракты, стихийные бедствия и экономические кризисы, откровенную жестокость и наглый произвол диктаторов, массовые протесты и бессмысленные погромы, наглые манипуляции общественным мнением и дерзкие кибер-атаки.

Все события года сходятся в одном ключе, разные знаки сливаются в одно послание: человек разумный не управляет миром и даже собственной жизнью. Научный прогресс не отвечает на основные мировоззренческие вопросы и даже на вопросы элементарной безопасности. Предвидеть развитие цивилизации невозможно, так что при невероятном усложнении жизни мы становимся все более уязвимыми. И беда вовсе не в нашей уязвимости. То, что наш следующий день никак не гарантирован – это очевидный факт, малоприятный, но факт. Беда в том, что мы отказываемся признать этот факт и продолжаем играть чужую для нас роль, роль хозяев мира.

2020 год был важным, возможно даже последним предупреждением перед гораздо более страшной чередой катастрофических событий. Неопределенность будет нарастать и выражать себя в новых формах, неожиданных и более сильных. Наш привычный образ мира – не более, чем выражение человеческих амбиций быть «как боги», то есть управлять миром без Бога, вместо Бога. Именно это самоубийственное желание является причиной всех наших бед.

Неопределенность напоминает о том, что мы – часть творения и должны уважать Божьи законы. А также о том, что этот порядок мира – временный, преходящий. Все это значит, что внешние события, потрясающие основания мира, служат одной цели – освободить нас от ложной самоуверенности, повернуть нас лицом к Богу, научить почтению и безусловному доверию к Творцу и Господину мира. Концом неопределенности станет Божье Царство и ничто иное.

Мое искреннее пожелание всем нам, чтобы в этой затянувшейся неопределенности мы могли найти надежду и уверенность в Боге. Господь царствует – эта Божественная определенность дает мир и радость, терпение и силу.

Помня об этой истине, мы сможем увидеть в ее свете смысл самых странных и малопонятных событий столь необычного 2020 года.

Основываясь на этом обетовании Божьего присутствия с нами «во всем дни, до скончания века», мы никогда не будем в унынии и отчаянии, что бы не ожидало нас впереди, в не менее сложном и необычном 2021 году.

Вдохновляясь этим видением, мы будем бодрствовать и трезвиться, обновляться и преображаться, ожидая не конца мира, но наступления Божьего Царства.

Різдво на карантині. Чому це незвичне Різдво нам дуже-дуже потрібне?

Слово про Слово

Це Різдво незвичне.

Можна нарікати на те, що пандемія і пов’язані з нею обмеження позбавляють нас святкової радості. А можна подумати про те, чого ніхто позбавити не зможе, що залишається з нами, що є завжди та всюди, для всіх і кожного, хоча ми чомусь його не цінуємо. Я говорю про присутність Бога. Не про Його існування, а про живу, безпосередню, особисту присутність.

Найголовніше, що ми можемо зробити в ці дні, не скасовується карантином. Навпаки, в цих незвичних умовах з’являється більше можливостей, щоб: дізнатися більше про Бога, шукати сліди та свідоцтва Його присутності, зануритися в вивчення найважливішої книги − Біблії, і почати свідоме молитовне життя; переосмислити своє життя у світлі Різдва, підпорядкувати його народженому Царю; поділитися з іншими радістю Різдва, примиритися з ближніми та далекими, виправити свої відносини.

Що нам заважає зробити все це? Зазвичай заважає метушня. Ми говоримо: «Зайнятий, часу немає». Що заважає зробити все це зараз, коли суєти набагато менше? Я можу здогадуватися, що заважають наші телевізори, комп’ютери й телефони. Тому добре було б, щоб карантин поширити й на них, хоча б трохи побути наодинці, прислухатися до тиші, замислитися над сенсом життя, навчитися розмовляти з Богом.

Я не про те, щоб винести телевізор з дому, викинути телефон і розбити комп’ютер. У Різдво є шанс розставити все, в тому числі їх, по своїх місцях. У світлі Різдва всі речі мають особливий вигляд. Що, якщо телефон нам потрібен в ці дні не для непотрібних дзвінків та ігор, а для того, щоб зателефонувати рідним, старим і забутим друзям, самотнім і загубленим душам? Що, якщо в ці дні по телевізору можна побачити дійсно хороший фільм, що змушує здригнутися й замислитися? Що, якщо сівши за комп’ютер, ми напишемо вперше свою сповідь − хоча б почнемо з кількох рядків, з самого головного визнання Богу і собі, з найпростішої молитви? Якщо розуміти карантин як обмеження нашої звичайної соціальної активності, то ми можемо побачити в цьому можливість перелаштувати себе, шанс перенаправити активність на внутрішній світ.

Це можливість винести за дужки всю суєту і звичайне життя. Це можливість зустрітися з Ісусом і поклонитися Йому як Царю і Богу, щоб більше ніколи не повертатися до звичайного життя. Це можливість переглянути коло своїх друзів і контактів, щоб піти за Богом разом з Його учнями, а не марнувати час зі сторонніми і випадковими людьми.

Чому б не використати цю можливість зараз, коли вся зовнішня активність поставлена ​​на паузу, коли в невизначеності та страху постійна присутність Бога здається єдиною опорою, коли вірити легше, ніж не вірити, коли не можна не молитися, коли погані зовнішні впливи не такі сильні?

Може бути, що в це Різдво ми зможемо подякувати Богу за те, що стали ближчими до Нього. Можливо, нинішні труднощі й обмеження цьому сприяли. Можливо, ми будемо згадувати цей незвичайний рік з почуттям вдячності.

Варто пам’ятати, що Різдво − це незвичайне свято, свято незвичайності. Воно завжди вривається в наше життя як світло і радість, пісня і дар. Воно судить наше звичайне життя і показує абсолютно нову перспективу.

У те, перше Різдво, незвичайним було все. Прості люди зустрічалися з ангелами. Бог явився в образі новонародженого. На небі яскравим світлом загорілася невідома зірка. Цар Ірод запанікував. Всюди хапали та вбивали немовлят. Ніхто нічого толком не знав, але всі переживали, що ось-ось щось станеться.

А ще була маса побутових незручностей: в готелі місця не було, народжувати довелося серед тварин, та ще й гостей треба було приймати − то пастухи прибіжать, то важливі мудреці з подарунками заявляться.

Дивне місце, дивний час, дивні обставини. Але хто хотів знайти, той знайшов. Пастухи − поспішили, і знайшли там. Волхви − побачили зірку і прийшли поклонитися.

У ці різдвяні дні варто поставити собі найголовніше питання: чи не настав час для моєї особистої зустрічі з Ісусом − шукати та знайти, прийти й поклонитися, повірити й служити? Чи не про це нагадує, чи не до цього запрошує Різдво всією своєю незвичністю?

God is with us!

As Christmas and the New Year approaches, it is my desire to be closer to God, and this is our desire for you as well.

 

As we celebrate Christmas, we sense in a greater way the reality of God’s full presence. Christmas is a revelation of God’s closeness. We don’t just hear the Word from afar but we meet with the Speaker face to face. It was the first time that the “Word became flesh and made his dwelling among us” (John 1:14). And since then God’s closeness to us, His living presence among us, and His personal participation in history have not stopped for a moment. We never, even in the darkest moments of life, should forget that we are not forsaken, not rejected and not forgotten. His name, His essence, His manifestation and His birthday remind us the most important thing – “God is with us” (Matthew 1:23).

 

Christmas is not just one day in history, it’s the beginning of new history that is being written and will have no end. God did not become close and accessible only once in history, but He stays the same and is close now. He promised to be with us always (Matthew 28:20) through the Holy Spirit. The question is, do we appreciate His presence? Are we faithful to Him and His mission in this world?

 

My wish for us all in these special days is that we could clearly hear and receive God’s Truth as the incarnate, approachable, good, redemptive and personal Word of God to us and let it transform us. May this Christmas remind us that God is not far, but near, that He is not quiet, but He speaks to us, and that He is not indifferent to us, but that He loves us. May the revelation of God’s closeness go with us in 2021 “always, to the very end of the age.”

 

Merry Christmas and Happy New Year!

С нами Бог!

C нами Бог!

Приближаясь к Рождеству и Новому году, мы хотим быть ближе к Богу и желаем этого вам.

В событии Рождества мы сталкиваемся ни с чем иным как с реальностью полного и непосредственного Божьего присутствия. Рождество — откровение Божьей близости.

Мы не просто слышим Слово издалека, мы встречаемся с Говорящим лицом к лицу. Впервые «Слово стало плотью, и обитало с нами» (Иоан. 1:14). И с тех пор эта близость Бога к нам, Его живое присутствие посреди нас, Его личное участие в истории мира не прерывались ни на миг. Мы никогда, даже в самые мрачные моменты не должны забывать, что мы не оставлены, не отвергнуты, не забыты. Его имя, Его сущность, Его явление, Его День рождения напоминают о самом важном: «с нами Бог!» (Матф. 1:23).

Рождество – не один день в истории, это начало новой истории, которая продолжается, которой не будет конца. Бог не просто стал близким, доступным, Он остается таким. Он обещал быть «с нами во все дни» (Матф. 28:20) посредством Духа Святого. Остается вопрос, дорожим ли мы Его присутствием, верны ли мы Ему, Его миссии в этом мире?

Мое пожелание вам и всем нам, чтобы в эти особые дни мы могли ясно слышать и принимать Божье Слово как воплощенное и доступное, благое и спасительное, касающееся нас лично и призывающее к добрым переменам.

Пусть это Рождество откроет для нас Бога близкого, а не далекого, говорящего, а не молчащего, любящего, а не безучастного. И пусть это откровение Божьей близости сопровождает нашу жизнь в 2021 году и «во все дни, до скончания века»!

С Рождеством Христовым и Новым годом!