У Давида хорошая память. Если он и не
помнит грехов, то лишь потому, что верит в Божье прощение.
помнит грехов, то лишь потому, что верит в Божье прощение.
Но своих верных воинов он знает по именам.
Среди тысяч он выделяет тридцать семь
«сильных» и «храбрых», а среди тридцати семи – три «главных».
«сильных» и «храбрых», а среди тридцати семи – три «главных».
Интересно, что в это списке были более
знатные по происхождению и положению при дворе, но с этими тремя «не равнялись».
Ни «начальник» Авесса, сын Саруин; ни Ванея, сын Иодая, ставший «ближайшим
исполнителем царских приказаний», не могли стать рядом с тремя.
знатные по происхождению и положению при дворе, но с этими тремя «не равнялись».
Ни «начальник» Авесса, сын Саруин; ни Ванея, сын Иодая, ставший «ближайшим
исполнителем царских приказаний», не могли стать рядом с тремя.
Давид разделяет знатность рода, занимаемое
положение и личные заслуги. При нем на первый план выдвинулись люди, достойные
своими поступками, а не клановой принадлежностью (2
Царств, 23:8-12)
положение и личные заслуги. При нем на первый план выдвинулись люди, достойные
своими поступками, а не клановой принадлежностью (2
Царств, 23:8-12)
Многие придворные могли похвастаться
богатством и фамилией, но вряд ли кто мог повторить подвиг Исбосефа
Ахаманитянина, которы “поднял копье свое на восемьсот человек и поразил их в
один раз”.
богатством и фамилией, но вряд ли кто мог повторить подвиг Исбосефа
Ахаманитянина, которы “поднял копье свое на восемьсот человек и поразил их в
один раз”.
Самый
умелый интриган не смог бы возглавить народ в неравной войне, как Елеазар, сын
Додо, сына Ахохи, который “поражал Филистимлян до того, что рука его утомилась
и прилипла к мечу. И даровал Господь в тот день великую победу, и народ
последовал за ним для того только, чтоб обирать убитых”.
умелый интриган не смог бы возглавить народ в неравной войне, как Елеазар, сын
Додо, сына Ахохи, который “поражал Филистимлян до того, что рука его утомилась
и прилипла к мечу. И даровал Господь в тот день великую победу, и народ
последовал за ним для того только, чтоб обирать убитых”.
Никакой
переговорщик не остался бы среди поля один против всех, как это сделал Шамма,
сын Аге, Гараритянин. “Когда Филистимляне собрались в Фирию, где было поле,
засеянное чечевицею, и народ побежал от Филистимлян, то он стал среди поля и
сберег его и поразил Филистимлян”.
переговорщик не остался бы среди поля один против всех, как это сделал Шамма,
сын Аге, Гараритянин. “Когда Филистимляне собрались в Фирию, где было поле,
засеянное чечевицею, и народ побежал от Филистимлян, то он стал среди поля и
сберег его и поразил Филистимлян”.
Даже
сам Давид благоговел перед их силой и храбростью. Жертвуя собой, они
приобретали статус людей особенных, святых. Они были не столько воинами царя,
сколько воинами Господа и Его народа. Поэтому даже царь не имел над ними полной
власти.
сам Давид благоговел перед их силой и храбростью. Жертвуя собой, они
приобретали статус людей особенных, святых. Они были не столько воинами царя,
сколько воинами Господа и Его народа. Поэтому даже царь не имел над ними полной
власти.
Давид
любил испытывать людей. Временами у царя просыпались капризы. Но он не хотел
крови. И не хотел уже ничего, что стоило бы крови.
любил испытывать людей. Временами у царя просыпались капризы. Но он не хотел
крови. И не хотел уже ничего, что стоило бы крови.
Кровь
людская – не водица.
людская – не водица.
“И
захотел Давид пить, и сказал: кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского,
что у ворот? Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и
почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли
Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа, и сказал: сохрани
меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью
собственной жизни? И не захотел пить ее. Вот что сделали эти трое
храбрых!” (2 Цар 23:15-17)
захотел Давид пить, и сказал: кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского,
что у ворот? Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и
почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли
Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа, и сказал: сохрани
меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью
собственной жизни? И не захотел пить ее. Вот что сделали эти трое
храбрых!” (2 Цар 23:15-17)
0
0
1
325
2322
ASR
178
80
2567
14.0
Normal
0
false
false
false
EN-US
JA
X-NONE
/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}
Давид
стареет и мудреет. Он бережет своих людей, зная, что они даны ему Богом и еще
пригодятся своему народу. Он готов терпеть жажду, он готов ждать, лишь бы не
рисковать людьми и не проливать кровь. Все, что сделали храбрые и сильные для
него, Давид отдает Богу, во славу Божью.
стареет и мудреет. Он бережет своих людей, зная, что они даны ему Богом и еще
пригодятся своему народу. Он готов терпеть жажду, он готов ждать, лишь бы не
рисковать людьми и не проливать кровь. Все, что сделали храбрые и сильные для
него, Давид отдает Богу, во славу Божью.
