Евангелие – это радость
и дар. Но для тех, кто согласился служить Евангелию, это может стоить дорого.
Апостол Павел пишет Тимофею, что его беды связаны с Евангелием, это все из-за
Евангелия: «Помни Иисуса Христа, потомка Давида, воскресшего из мертвых, как
гласит Радостная Весть, которую я проповедую. Ради нее я в беде – даже в цепях,
как преступник. Божью весть в цепи не заковать!» (2 Тим. 2:9). Но эта беда
служит распространению Евангелия. Цепи на руках апостола помогают Евангелию
торжествовать и побеждать империю.
и дар. Но для тех, кто согласился служить Евангелию, это может стоить дорого.
Апостол Павел пишет Тимофею, что его беды связаны с Евангелием, это все из-за
Евангелия: «Помни Иисуса Христа, потомка Давида, воскресшего из мертвых, как
гласит Радостная Весть, которую я проповедую. Ради нее я в беде – даже в цепях,
как преступник. Божью весть в цепи не заковать!» (2 Тим. 2:9). Но эта беда
служит распространению Евангелия. Цепи на руках апостола помогают Евангелию
торжествовать и побеждать империю.
«Помни Иисуса Христа,
воскресшего из мертвых» — это апостольское увещание Тимофея нужно услышать всем
нам, лидерам XXI века. Если смерть не могла удержать Христа, то как это сделают
железные цепи и тюремные стены, границы и спецслужбы? Если Христу пришлось
умереть, то почему бы нам не потерпеть некоторые беды, зная о скором
воскресении и несомненной победе?
воскресшего из мертвых» — это апостольское увещание Тимофея нужно услышать всем
нам, лидерам XXI века. Если смерть не могла удержать Христа, то как это сделают
железные цепи и тюремные стены, границы и спецслужбы? Если Христу пришлось
умереть, то почему бы нам не потерпеть некоторые беды, зная о скором
воскресении и несомненной победе?
В чем состоит эта Божья Весть, которую не могут сдержать
никакие цепи? Не столько в знаниях о Боге и Его спасении, сколько в самом Иисусе Христе.
Я очень люблю свидетельство митрополита Антония Сурожского. Он решил «покончить
с Евангелием», почитать его и убедиться, что оно не стоит веры. Но открыв
Евангелие, он встретил Христа. «Я сидел, читал, и между
началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое
я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что
по ту сторону стола, тут, стоит Христос… И это было настолько разительное
чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть.
Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не
ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого
не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос,
несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос
живой стоит тут — значит, это воскресший Христос. Значит, я знаю
достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что
Христос воскрес, и значит, все, что о Нем говорят, — правда. Это
того же рода логика, как у ранних христиан, которые обнаруживали Христа
и приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала,
а через встречу с Христом живым, из чего следовало, что распятый
Христос был тем, что говорится о Нем, и что весь предшествующий рассказ
тоже имеет смысл”.
никакие цепи? Не столько в знаниях о Боге и Его спасении, сколько в самом Иисусе Христе.
Я очень люблю свидетельство митрополита Антония Сурожского. Он решил «покончить
с Евангелием», почитать его и убедиться, что оно не стоит веры. Но открыв
Евангелие, он встретил Христа. «Я сидел, читал, и между
началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое
я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что
по ту сторону стола, тут, стоит Христос… И это было настолько разительное
чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть.
Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не
ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого
не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос,
несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос
живой стоит тут — значит, это воскресший Христос. Значит, я знаю
достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что
Христос воскрес, и значит, все, что о Нем говорят, — правда. Это
того же рода логика, как у ранних христиан, которые обнаруживали Христа
и приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала,
а через встречу с Христом живым, из чего следовало, что распятый
Христос был тем, что говорится о Нем, и что весь предшествующий рассказ
тоже имеет смысл”.
Если наша проповедь Евангелия не помогает людям встретить
Христа, то все остальное лишается смысла. И здесь я хочу предложить четыре
важных характеристики того, как мы должны воспринимать Евангелие и
свидетельствовать о нем.
Христа, то все остальное лишается смысла. И здесь я хочу предложить четыре
важных характеристики того, как мы должны воспринимать Евангелие и
свидетельствовать о нем.
Доступность. Очень важно, чтобы мы могли быть доступными. Но не
для всех сразу. Нет универсальных людей и нет универсальных ключей к душам
людей. Я не могу быть доступным для всех. У меня есть свои аудитория. Если я
профессор, я должен быть доступным для университетских студентов и профессоров.
Доступность не обязательно простота, это соответствие. В случае с университетом
это предполагает высокий уровень интеллектуальной культуры.
для всех сразу. Нет универсальных людей и нет универсальных ключей к душам
людей. Я не могу быть доступным для всех. У меня есть свои аудитория. Если я
профессор, я должен быть доступным для университетских студентов и профессоров.
Доступность не обязательно простота, это соответствие. В случае с университетом
это предполагает высокий уровень интеллектуальной культуры.
Если вы работаете с
молодежью улиц, а не университетов, то очевидно, что в этом случае уровень
должен быть ниже, здесь нужно не восходить, а снисходить.
молодежью улиц, а не университетов, то очевидно, что в этом случае уровень
должен быть ниже, здесь нужно не восходить, а снисходить.
Но во всех случаях мы
должны говорить так доступно (когда проще, когда сложнее, но всегда понятно),
чтобы не искажать Евангелие, не подправлять Христа.
должны говорить так доступно (когда проще, когда сложнее, но всегда понятно),
чтобы не искажать Евангелие, не подправлять Христа.
То, что действительно
бесценно, доступно для всех – и для чванливых профессоров, и для потерянных
беженцев. Разве не все мы измучены жаждой и голодом по Богу? «Приходите же к
воде, все, кто измучен жаждой! У кого нет серебра, приходите, получайте еду,
ешьте! Приходите, получайте вино и молоко, не за серебро, бесплатно!» (Ис.
55:1). Разве не все мы измучены тяжкой ношей и нуждаемся в отдыхе? «Придите все
ко Мне, измученные тяжкою ношею! Я дам
вам отдых» (Матф. 11:28).
бесценно, доступно для всех – и для чванливых профессоров, и для потерянных
беженцев. Разве не все мы измучены жаждой и голодом по Богу? «Приходите же к
воде, все, кто измучен жаждой! У кого нет серебра, приходите, получайте еду,
ешьте! Приходите, получайте вино и молоко, не за серебро, бесплатно!» (Ис.
55:1). Разве не все мы измучены тяжкой ношей и нуждаемся в отдыхе? «Придите все
ко Мне, измученные тяжкою ношею! Я дам
вам отдых» (Матф. 11:28).
Целостность. Очень важно, чтобы мы видели Евангелие целостным
и позволили ему сказать свое слово для каждой сферы, каждой минуты и каждого
вопроса нашей жизни. Мы должны проповедовать не только спасение души с наших
кафедр или в наших группах по изучению Писания, но также — истину в
университетах, красоту в творчестве, добро в милосердии. Нам нужно связать эти
вещи и показать доброту и красоту Божественной Истины. А также показать
целостность и всеохватность Евангелие, которое не спасает нас по частям,
разрезая по сегментам, обрекая на боль противоречий, но охватывает всю жизнь, потому
что Евангелие и есть новая жизнь (Деян. 5:20), а не какая-либо ее часть.
Апостолы вполне могли ограничиться домами или церковью, но он сделали Евангелие
публичным, видимым, вызывающим. Евангелие претендует на полноту нашей жизни, и
если наша проповедь не может передать эту целостность послания Бога и новой
жизни в Боге, мы не только ограничиваем силу Евангелия, но и грешим против его
Автора.
и позволили ему сказать свое слово для каждой сферы, каждой минуты и каждого
вопроса нашей жизни. Мы должны проповедовать не только спасение души с наших
кафедр или в наших группах по изучению Писания, но также — истину в
университетах, красоту в творчестве, добро в милосердии. Нам нужно связать эти
вещи и показать доброту и красоту Божественной Истины. А также показать
целостность и всеохватность Евангелие, которое не спасает нас по частям,
разрезая по сегментам, обрекая на боль противоречий, но охватывает всю жизнь, потому
что Евангелие и есть новая жизнь (Деян. 5:20), а не какая-либо ее часть.
Апостолы вполне могли ограничиться домами или церковью, но он сделали Евангелие
публичным, видимым, вызывающим. Евангелие претендует на полноту нашей жизни, и
если наша проповедь не может передать эту целостность послания Бога и новой
жизни в Боге, мы не только ограничиваем силу Евангелия, но и грешим против его
Автора.
Аутентичность. Мы ничего не придумываем, не обманываем, не
манипулируем. Ведь есть своя опасность в умности наших речей, в нашем
интеллектуализме, в стремлении завоевать внимание, продать своей товар. Апостол
Павел умел впечатлять. Настолько, что правитель Фест «громким голосом сказал:
«Безумствуешь ты, Павел! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия», на что
получил ответ: «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую, но говорю слова
истины и здравого смысла» Деян. 26:25.
манипулируем. Ведь есть своя опасность в умности наших речей, в нашем
интеллектуализме, в стремлении завоевать внимание, продать своей товар. Апостол
Павел умел впечатлять. Настолько, что правитель Фест «громким голосом сказал:
«Безумствуешь ты, Павел! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия», на что
получил ответ: «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую, но говорю слова
истины и здравого смысла» Деян. 26:25.
«Слова истины и здравого
смысла» — именно так мы должны отстаивать Евангелие. Мы ведь много говорим о
полном Евангелии, теперь нужно так же понять и его аутентичность, настоящесть,
естественность. Настоящее Евангелие — не искусственное, не насильственное, не
скучное, не гламурное.
смысла» — именно так мы должны отстаивать Евангелие. Мы ведь много говорим о
полном Евангелии, теперь нужно так же понять и его аутентичность, настоящесть,
естественность. Настоящее Евангелие — не искусственное, не насильственное, не
скучное, не гламурное.
Я до сих пор помню
конфуз, пережитый в детстве, когда пригласил свою учительницу музыки в церковь.
«Ну что, как вам?», — я надеялся впечатлить ее хорошей программой праздничного
служения. Она мне ответила: «Приторно. Слащаво. Но концерт неплохой». И это
все.
конфуз, пережитый в детстве, когда пригласил свою учительницу музыки в церковь.
«Ну что, как вам?», — я надеялся впечатлить ее хорошей программой праздничного
служения. Она мне ответила: «Приторно. Слащаво. Но концерт неплохой». И это
все.
Кому-то в церкви будет
скучно, кому-то весело. Но и то, и это – не жизнь, а добавки к ней. Это не
Евангелие, это наши приправы, картинки, украшения к нему. Неужели наше
Евангелие не является захватывающим само по себе?
скучно, кому-то весело. Но и то, и это – не жизнь, а добавки к ней. Это не
Евангелие, это наши приправы, картинки, украшения к нему. Неужели наше
Евангелие не является захватывающим само по себе?
Апостол Иоанн, хотя и
назван богословом, но говорит о Евангелии Христа как о Жизни, не теории и не
глянцевой картинке. Он говорит лишь о том, что видел и пережил сам. Вот это
свидетельство! Из первых рук, из первых уст. «О том, что было от начала, что мы
слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о
Слове жизни» (1 Иоан. 1:1 ). Он знает это на себе, поэтому сохранил в своем
Евангелии слова Христа «Я есть путь, и истина, и жизнь» (Иоан. 14:6).
назван богословом, но говорит о Евангелии Христа как о Жизни, не теории и не
глянцевой картинке. Он говорит лишь о том, что видел и пережил сам. Вот это
свидетельство! Из первых рук, из первых уст. «О том, что было от начала, что мы
слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о
Слове жизни» (1 Иоан. 1:1 ). Он знает это на себе, поэтому сохранил в своем
Евангелии слова Христа «Я есть путь, и истина, и жизнь» (Иоан. 14:6).
Сегодня важно не столько
быть умными, сколько настоящими. Нам придется не только провозгласить истину,
но показать, как она становится жизнью; не только показать путь, но идти по
нему и жить им. Нам не нужно казаться, нам нужно быть.
быть умными, сколько настоящими. Нам придется не только провозгласить истину,
но показать, как она становится жизнью; не только показать путь, но идти по
нему и жить им. Нам не нужно казаться, нам нужно быть.
Избыток. Тот же Иоанн говорит о Христе как о дающем жизнь с
избытком. И сравнивает Его с другими, которые ничего не дают, лишь воруют. «Вор
приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того,
чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Иоан. 10:10).
избытком. И сравнивает Его с другими, которые ничего не дают, лишь воруют. «Вор
приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того,
чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Иоан. 10:10).
Наши современники так
много были обмануты, что не верят, когда им что-то хотят дать. И даже христиане
прославились манипуляциями и обманом. Если мы забираем больше, чем даем, то мы
воры.
много были обмануты, что не верят, когда им что-то хотят дать. И даже христиане
прославились манипуляциями и обманом. Если мы забираем больше, чем даем, то мы
воры.
Если мы показываем лишь
обложку Евангелия, лишь рекламируем его, но так и не открываем всей полноты и
всего избытка для людей, мы обкрадываем их – их надежды, время, чувства, веру,
деньги.
обложку Евангелия, лишь рекламируем его, но так и не открываем всей полноты и
всего избытка для людей, мы обкрадываем их – их надежды, время, чувства, веру,
деньги.
Если мы чем и можем
удивить людей сегодня, так это щедростью, избытком благ и благости.
удивить людей сегодня, так это щедростью, избытком благ и благости.
Атеизм был нулем. Был физикой
и метафизикой дефицита. Был верой в пустоту. Чем может быть настоящая
евангельская вера? Только избытком.
и метафизикой дефицита. Был верой в пустоту. Чем может быть настоящая
евангельская вера? Только избытком.
Эту Радостную Весть –
доступную, целостную, настоящую, изобильную – Бог передал нам, чтобы мы поделились
ей дальше с другими людьми. Для такой новости нет цепей и ограничений. Она бьет
фонтаном радости, света, жизни. Кто может удержать ее? Кто может помешать ей?
Кто хочет усомниться? Кто хочет проверить?
доступную, целостную, настоящую, изобильную – Бог передал нам, чтобы мы поделились
ей дальше с другими людьми. Для такой новости нет цепей и ограничений. Она бьет
фонтаном радости, света, жизни. Кто может удержать ее? Кто может помешать ей?
Кто хочет усомниться? Кто хочет проверить?
0
0
1
1178
6715
ASR
55
15
7878
14.0
Normal
0
false
false
false
EN-US
JA
X-NONE
/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}
