Несмотря на редкие
попытки Турчинова хоть как-то корректировать свой медиаобраз, чтобы сблизить
его с реальностью как он сам ее понимает,
дистанция между виртуальным и реальным лишь увеличивается. В самом деле,
на фоне стереотипных образов «пастора» мало кто из журналистов интересуется,
что «реальный» человек думает о себе и как он хочет себя представить обществу.
В редких случаях, когда представляется возможность пообщаться в исповедальном
жанре, Турчинов готов сказать о себе то, что он считает правдой, не ввязываясь
при этом в дискуссии.
попытки Турчинова хоть как-то корректировать свой медиаобраз, чтобы сблизить
его с реальностью как он сам ее понимает,
дистанция между виртуальным и реальным лишь увеличивается. В самом деле,
на фоне стереотипных образов «пастора» мало кто из журналистов интересуется,
что «реальный» человек думает о себе и как он хочет себя представить обществу.
В редких случаях, когда представляется возможность пообщаться в исповедальном
жанре, Турчинов готов сказать о себе то, что он считает правдой, не ввязываясь
при этом в дискуссии.
Его наиболее откровенное
интервью о своем жизненном пути вышло в малоизвестном для светской аудитории
протестантском журнале «Вера и жизнь» еще в 2001 году. Он признается, что был «целеустремленным
карьеристом” еще с комсомольских лет, и удивлялся, когда образованные и
перспективные люди уходили из комсомола к баптистам. Его рассказ о первом
контакте с баптистами не лишен мистических деталей: “Я решил проникнуть в это «логово», чтобы
самому увидеть и понять, почему молодежь «от нас» уходит «к ним». Поехал общественным
транспортом, инкогнито, взяв с собой товарища покрепче… На автобусной
остановке обратились к аккуратно одетой женщине, чтобы узнать, как проехать в
нужном нам направлении — на какую-то окраину, куда при советской власти всегда
загоняли баптистов. А она говорит: «Слава Богу! Я тут уже давно жду вас, вы
ведь едете в Дом молитвы?..» И, видя наше замешательство, пояснила: «Мне
сегодня сон был: подойдут ко мне две заблудшие души , и я укажу им путь ко
спасению…» [27, 20].
интервью о своем жизненном пути вышло в малоизвестном для светской аудитории
протестантском журнале «Вера и жизнь» еще в 2001 году. Он признается, что был «целеустремленным
карьеристом” еще с комсомольских лет, и удивлялся, когда образованные и
перспективные люди уходили из комсомола к баптистам. Его рассказ о первом
контакте с баптистами не лишен мистических деталей: “Я решил проникнуть в это «логово», чтобы
самому увидеть и понять, почему молодежь «от нас» уходит «к ним». Поехал общественным
транспортом, инкогнито, взяв с собой товарища покрепче… На автобусной
остановке обратились к аккуратно одетой женщине, чтобы узнать, как проехать в
нужном нам направлении — на какую-то окраину, куда при советской власти всегда
загоняли баптистов. А она говорит: «Слава Богу! Я тут уже давно жду вас, вы
ведь едете в Дом молитвы?..» И, видя наше замешательство, пояснила: «Мне
сегодня сон был: подойдут ко мне две заблудшие души , и я укажу им путь ко
спасению…» [27, 20].
Уже в девяностые годы он принял крещение по вере: “когда крестился во
второй раз полным погружением в воду, осознавая глубочайший смысл
происходящего, я понял, что принял самое лучшее решение в своей жизни” [27, 21]
и тем самым присоединился к общине баптистов. Что
его привлекло? «Общаясь с баптистами, я убеждался, что в их вере нет лишнего,
наносного. С пресвитером Владимиром Яковлевичем Кунцом мы знакомы уже несколько
лет, я видел в нем простого, доступного человека, в котором нет ничего
показного. Он пришел к Богу не тогда, когда это стало общепринятым, а тогда,
когда это было опасно и ради веры надо было жертвовать многим, если не всем” [27,
21].
второй раз полным погружением в воду, осознавая глубочайший смысл
происходящего, я понял, что принял самое лучшее решение в своей жизни” [27, 21]
и тем самым присоединился к общине баптистов. Что
его привлекло? «Общаясь с баптистами, я убеждался, что в их вере нет лишнего,
наносного. С пресвитером Владимиром Яковлевичем Кунцом мы знакомы уже несколько
лет, я видел в нем простого, доступного человека, в котором нет ничего
показного. Он пришел к Богу не тогда, когда это стало общепринятым, а тогда,
когда это было опасно и ради веры надо было жертвовать многим, если не всем” [27,
21].
Подражая своему
духовному наставнику, Турчинов учился жить
и служить на всяком месте “как для Бога”: “Для меня тоже положение в обществе
еще недавно очень многое значило, а сегодня я так ясно вижу суетность всего и
радуюсь, что избавлен от этого. Пришло другое: надо просто честно делать (как
для Господа) то, что тебе поручено… Я солгал бы, если бы сказал, что работать
в политике, следуя законам Божьей любви, так же просто, как, например, у
станка. Но я счастлив, что Господь — и только Он! — удержал меня на краю той
пропасти, падая в которую человек получает удовольствие от власти,
удовлетворение от того, что он может применить любые средства, лишь бы достичь
цели [27, 21].
духовному наставнику, Турчинов учился жить
и служить на всяком месте “как для Бога”: “Для меня тоже положение в обществе
еще недавно очень многое значило, а сегодня я так ясно вижу суетность всего и
радуюсь, что избавлен от этого. Пришло другое: надо просто честно делать (как
для Господа) то, что тебе поручено… Я солгал бы, если бы сказал, что работать
в политике, следуя законам Божьей любви, так же просто, как, например, у
станка. Но я счастлив, что Господь — и только Он! — удержал меня на краю той
пропасти, падая в которую человек получает удовольствие от власти,
удовлетворение от того, что он может применить любые средства, лишь бы достичь
цели [27, 21].
Еще одно искушение, о
котором он свидетельствует – использовать христианские церкви в политических
целях: “Власть стремится получить поддержку любой серьезной общественной силы,
одной из которых, и это сегодня ни для кого не секрет, являются евангельские
верующие” [27, 22]. И виновата в этом не только власть, но и сами церкви,
ищущие поддержки и политического влияния.
котором он свидетельствует – использовать христианские церкви в политических
целях: “Власть стремится получить поддержку любой серьезной общественной силы,
одной из которых, и это сегодня ни для кого не секрет, являются евангельские
верующие” [27, 22]. И виновата в этом не только власть, но и сами церкви,
ищущие поддержки и политического влияния.
То, что предлагает
Турчинов, нельзя назвать разграничением религии и политики, церкви и государства.
Напротив, он отстаивает возможность интеграции, но при этом – необходимую
иерархию властей и ценностей, в которой Бог стоит на первом месте: “Нам не надо
заискивать перед властью, она недостойна этого. Церковь выше политики, выше
власти, и она должна требовать от власти, чтобы та действовала в соответствии
со Священным Писанием, что, конечно, не значит — спускать власти директивы.
Снятие проблемы: христианин и власть, христианин и политика — в том, что и в
этой специфической сфере человеческой деятельности верующий должен работать
так, чтобы это было угодно Богу” [27, 23].
Турчинов, нельзя назвать разграничением религии и политики, церкви и государства.
Напротив, он отстаивает возможность интеграции, но при этом – необходимую
иерархию властей и ценностей, в которой Бог стоит на первом месте: “Нам не надо
заискивать перед властью, она недостойна этого. Церковь выше политики, выше
власти, и она должна требовать от власти, чтобы та действовала в соответствии
со Священным Писанием, что, конечно, не значит — спускать власти директивы.
Снятие проблемы: христианин и власть, христианин и политика — в том, что и в
этой специфической сфере человеческой деятельности верующий должен работать
так, чтобы это было угодно Богу” [27, 23].
Сказанное в 2001 году,
не было опровергнуто жизнью Турчинова ни в первое, ни во второе его пришествия
в большую политику. Он работал в партийной организации, парламенте, СБУ,
правительстве, СНБО, исполнял обязанности президента. И в каждом из этих
случаев было видно, что главным для него является не его место, но
призвание. Здесь “протестантская этика”
проявилась в полной мере.
не было опровергнуто жизнью Турчинова ни в первое, ни во второе его пришествия
в большую политику. Он работал в партийной организации, парламенте, СБУ,
правительстве, СНБО, исполнял обязанности президента. И в каждом из этих
случаев было видно, что главным для него является не его место, но
призвание. Здесь “протестантская этика”
проявилась в полной мере.
В своем “Свидетельстве”
он пишет, что вера мешала его признанию со стороны общества, но зато помогала
изнутри, давала целостность и силу бороться с соблазнами власти. “Не успели
высохнуть чернила на указе о моем назначении, как мои оппоненты начали кричать,
что этот баптист развалит спецслужбу… Мое вероисповедание пытались
использовать как компромат. Хотя для меня компромат – это сведения о том, что
человек не верит в Бога. Для него тогда нет ограничений” [29, 130], — рассказывал он о
своем “служении” в СБУ.
он пишет, что вера мешала его признанию со стороны общества, но зато помогала
изнутри, давала целостность и силу бороться с соблазнами власти. “Не успели
высохнуть чернила на указе о моем назначении, как мои оппоненты начали кричать,
что этот баптист развалит спецслужбу… Мое вероисповедание пытались
использовать как компромат. Хотя для меня компромат – это сведения о том, что
человек не верит в Бога. Для него тогда нет ограничений” [29, 130], — рассказывал он о
своем “служении” в СБУ.
Власть для Турчинова –
искушение, и лишь тому, кто может с ним справиться, власть открывает свои
позитивные возможности: “Только у человека, имеющего духовный стержень, есть
какой-то шанс не поддаться скрытым искушениям власти” [29, 131], поэтому “Божий
слуга, избранный для власти, должен осознавать, чье задание он выполняет, кому
служит и кто возвысил его. Если ты исполняешь волю Бога, то нет силы, которая
тебе может противостоять” [29, 132].
искушение, и лишь тому, кто может с ним справиться, власть открывает свои
позитивные возможности: “Только у человека, имеющего духовный стержень, есть
какой-то шанс не поддаться скрытым искушениям власти” [29, 131], поэтому “Божий
слуга, избранный для власти, должен осознавать, чье задание он выполняет, кому
служит и кто возвысил его. Если ты исполняешь волю Бога, то нет силы, которая
тебе может противостоять” [29, 132].
Власть должна быть
связана с верой, иначе превращается в иллюзию и обманывает того, кто ее
“имеет”: “Любая должность, любой чин – лишь иллюзия власти. Любая выигранная
война, победа над врагами и проигрыш оппонентов – лишь иллюзия победы. Есть
только одна истинная власть – власть над собственными пороками и страхами. Есть
лишь одна истинная победа – победа над грехом. Эту истинную власть и эту
истинную победу может дать вам лишь истинная вера” [29, 132].
связана с верой, иначе превращается в иллюзию и обманывает того, кто ее
“имеет”: “Любая должность, любой чин – лишь иллюзия власти. Любая выигранная
война, победа над врагами и проигрыш оппонентов – лишь иллюзия победы. Есть
только одна истинная власть – власть над собственными пороками и страхами. Есть
лишь одна истинная победа – победа над грехом. Эту истинную власть и эту
истинную победу может дать вам лишь истинная вера” [29, 132].
В свою очередь вера
должна быть связана с истиной, и свобода – тоже. “Человек, который не понимает,
что такое свобода, не может ее защищать. Свобода – дочь истины. А Истина – это
Бог” [29, 116].
должна быть связана с истиной, и свобода – тоже. “Человек, который не понимает,
что такое свобода, не может ее защищать. Свобода – дочь истины. А Истина – это
Бог” [29, 116].
Поэтому для его
политической деятельности истины веры являются фундаментом. О себе лично свидетельствует,
что каждый день начинает и заканчивает молитвой, а воскресенье с утра готовиться
к проповеди, изучает Библию [27, 23].
политической деятельности истины веры являются фундаментом. О себе лично свидетельствует,
что каждый день начинает и заканчивает молитвой, а воскресенье с утра готовиться
к проповеди, изучает Библию [27, 23].
В таком “протестантском”
режиме для реальности виртуальной времени почти не остается. На медиа Турчинов
смотрит как на антихристову систему пропаганды греха [29, 264], часть системы
безграничного контроля над обществом, «единого и неделимого мирового порядка», «машинночеловеческого
синдиката», «безжалостного государственно-электронного аппарата» [29, 262].
Основную угрозу он видит не столько в «совке» и неосоветской империи, сколько в
мировом правительстве, которое начнет ставить метки на руку и лоб. «Тогда
возникнет реальная опасность утратить свободу выбора, данную Богом; тогда все
формы религии, как попытки познания Бога, будут опасными для системы, а значит
– запрещенными» [29, 268]. Повторюсь, в
этом плане Турчинов совершенно не вписывается в стереотипный образ прозападного
агента глобализма и протестантизма.
режиме для реальности виртуальной времени почти не остается. На медиа Турчинов
смотрит как на антихристову систему пропаганды греха [29, 264], часть системы
безграничного контроля над обществом, «единого и неделимого мирового порядка», «машинночеловеческого
синдиката», «безжалостного государственно-электронного аппарата» [29, 262].
Основную угрозу он видит не столько в «совке» и неосоветской империи, сколько в
мировом правительстве, которое начнет ставить метки на руку и лоб. «Тогда
возникнет реальная опасность утратить свободу выбора, данную Богом; тогда все
формы религии, как попытки познания Бога, будут опасными для системы, а значит
– запрещенными» [29, 268]. Повторюсь, в
этом плане Турчинов совершенно не вписывается в стереотипный образ прозападного
агента глобализма и протестантизма.
0
0
1
1133
6460
ASR
53
15
7578
14.0
Normal
0
false
false
false
EN-US
JA
X-NONE
/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}
«Свидетельства»
Турчинова от первого лица существенно корректирует его сложившийся медиаобраз.
Не-пастор видит себя Божьим слугой в политике, но не держится за статусы в
«системе». Равным образом не-пастор не претендует на особое место в церкви,
довольствуясь редкой проповедью в воскресенье. Его идеал веры, в которой все
«просто» и «нет лишнего», но всегда есть место «жертве» и «служению»; в которой
должны быть «ограничения» себя ради «угождения» Богу, вполне соответствует
протестантским архетипам и очевидным образом не соответствует стереотипу
«кровавого пастора».
To be continued
Турчинова от первого лица существенно корректирует его сложившийся медиаобраз.
Не-пастор видит себя Божьим слугой в политике, но не держится за статусы в
«системе». Равным образом не-пастор не претендует на особое место в церкви,
довольствуясь редкой проповедью в воскресенье. Его идеал веры, в которой все
«просто» и «нет лишнего», но всегда есть место «жертве» и «служению»; в которой
должны быть «ограничения» себя ради «угождения» Богу, вполне соответствует
протестантским архетипам и очевидным образом не соответствует стереотипу
«кровавого пастора».
To be continued
