Евангельские христиане в постсоветских странах составляют менее двух процентов населения. Как утверждают миссиологи, такие данные позволяют назвать наши страны «недостигнутыми» (unreached). Все годы религиозной свободы и активной миссии были посвящены тому, чтобы этот процент повысить и наконец «достичь». Эта цель осталась недостигнутой и кажется недостижимой.
Процент евангельских верующих остаётся в пределах «кефира», причём кефира нежирного (light). Эта упрямая социология убивает энтузиазм миссионеров и разрушает стратегии миссиологов. Но может это как раз нам и нужно — отказаться от ложной мотивации и надуманных стратегий?
Почему мы решили, что нас, т.е. подобных нам христиан, должно быть больше, много, большинство?
Ведь и внутри самой церкви (сообщества церквей) далеко не все, и даже не большинство, сознательны и активны в своей духовной жизни и служении. Поэтому даже евангельские протестанты, известные своей ревностью о миссионерстве каждого, время от времени утешаются идеей «святого остатка» или «Церкви в церкви». Т.е. нас, ищущих активного и влиятельного, настоящего и преображающего христианства, даже внутри церкви не так уж много. Социология остатка в церкви и христианского меньшинства в обществе даёт схожий результат: нас не будет много, меньшинство останется меньшинством. Конечно, с цифрами можно и нужно спорить. Но главное — другое, качественная социология, социология влияния. Не нужно надувать цифры, чтобы light превратить в fat или heavy. Остаток, меньшинство должны бороться за другое — чтобы их 0,5-2 % стали максимально плотными, консолидированными, содержательными, интересными, актуальными, активными, мотивированными, убеждёнными. В конце концов, light — хорошее слово. Дай Бог меньшинству и остатку быть светом, быть светлым и легким, как Святой Дух, который нам даёт силу, но Сам дышит, где хочет, и законам социологии не покоряется. Почему мы должны слушаться этих законов, а не Его?
