Online

Перед лицом Левиафана

Перед лицом Левиафана

risu.org.ua

События последних лет открыли новый образ постмодернизма. Не мозаичный, всетолерантный, игровой, соблазнительный. Но агрессивный, жестокий, абсолютистский, тоталитарный.
Эту разновидность породило постсоветское пространство, потому она образуется в основном из местного материала — из причудливой и гремучей смеси ностальгически-яростного советизма и «политического православия», обильно приправленной постмодернистким цинизмом.
В отличие от западного постмодернизма, здесь участвуют сильные ферменты – псевдоправославный фундаментализм, «традиционные ценности», мессианский комплекс, культ личности, имперскость. Такая разновидность может быть названа остмодернизмом.
Если действующими лицами постмодернизма были заигравшиеся философы, то у остмодернизма проявилось лицо зверя, имя которому Левиафан.
Левиафан – это персонификация всепроникающей власти, разросшегося «государства», узаконенных и миропомазанных насилия и лжи. Это чудовище, настроенное не на игру, а на войну.
Левиафан вышел из воды, т.е. постсоветского общества, столь неожиданно, что обычно прозорливые протестанты потеряли дар речи. К величайшему ужасу тех, кто верил в особую духовность русского народа и его вселенскую миссию, зверь вышел из этой среды. Не в силах справиться с шоком, с этим ужасным откровением, многие до сих пор продолжают упорно отрицать реальность Левиафана, относя его к зверям мифическим.
После распада Советского Союза христианам показалось, что тело этого зверя мертво. Но вместо того, чтобы жить в свободе, они растерялись. Вне связи с государством, с его давлением и насилием, они не мыслили себя.
Те, кто вчера мечтал о свободе, теперь принялись ее ругать. Они предпочли бы привычные гонения или глухое подполье, нежели рискованную свободу. Они свыклись с рабством и предпочли бы его новую форму, нежели ответственность и зрелость. Тем более, когда это рабство скрашивалось «миром и безопасностью», хорошими ценами на углеводороды и растущими зарплатами.
Постсоветские христиане всматривались в происходящее на Западе и видели там Антихриста, без устали воевали с постмодернизмом, геями и либералами. И не заметили, как в их же среде рос и креп оживший труп, как призрак советизма обрастал плотью; как в разлагающееся тело неосоветской империи вошел дух политического православия, а на его мертвенном лице появилась постмодернистская циничная ухмылка.
Этот зверь пожирал свободу людей, присваивал их права, топтал их достоинство. Одни поверили в его могущество, другие испугались его жестокости. Большинство предпочло отмолчаться и отсидеться, повторяя как заклинания слова «всякая власть от Бога» и боясь задуматься об их настоящем смысле.
Но все они помогли зверю вырасти и утвердиться. С каждым новым процентом электоральной поддержи Левиафан становился все больше и наглее, пока на отметке 80 процентов он не почувствовал себя настолько уверенным, что перестал следить за рейтингом. При такой всенародной поддержке политика неизбежно перешла в религию, а осознанный выбор перешел в слепую покорность и даже рабское поклонение.
Левиафан всплыл в России, но волны хлынули во все стороны. В Украине политический остмодернизм проявился в образе Хама, который действовал не так агрессивно, но столь же бесцеремонно, обирая и обманывая людей, лишая их достоинства и прав. В конце концов, людям объявили, что все эти свободы есть выдумки секулярной Европы, а традиционные ценности защищает именно Левиафан, поэтому нужно сдаться под его власть и войти в его «таежный союз».
Закончилось все это «революцией достоинства» на Майдане. Как оказалось, есть более сильный, чем левиафаны и хамы, есть Бог, и Он действует не только на небе, но и в истории; не только в церкви, но и на Майдане.
В свете Майдана люди увидели Левиафана не великим, а отвратительным, не защищающим «традиционные ценности», но посягающим на Богом данные достоинство и свободу.
Концом остмодернизма стал не день постыдного бегства тирана из Киева, но день первой молитвы на Майдане. Остмодернизм, объявляющий черное белым, отдающий право и правду сильнейшему, смеющийся с наивной веры, потерпел сокрушительное поражение под звон церковных колоколов и многотысячное «….Избавь нас лукавого, ибо Твое есть Царство, и сила, и слава…».
«Почему они не расходятся? Почему не бегут?», — в замешательстве спрашивали друг друга остмодернисты. – «Кто им платит? Неужели есть нечто сильнее страха и выгоды? Неужели они действительно верят?».
Остмодернизм закончился на этих вопросах. Да, люди верят. Да, есть абсолютные ценности, которые не продаются. Да, есть Божий суд и его стоит бояться больше, чем коррумпированной и беззаконной власти.
Война против Украины и террор против свободных людей стали агонией Левиафана. Он еще может причинить ущерб, но не сможет застигнуть врасплох. Он еще может врать миру в лицо, но уже не встретит доверия. Он еще может вызвать страх, но не сможет рассчитывать на уважение. Он может бить хвостом и поднимать волны, но не может рассчитывать на победу. Мы видели его настоящий звериный лик и никакая маска «православной духовности» его больше не скроет.