Почему не получается диалог государства, общества и Церкви, почему свобода верить и мыслить иначе оказывается под угрозой?
Потому что государство распределяет свободу.
Потому что общество не готово к свободе.
Потому что государство отводит Церкви несвободную роль, делит всех на своих и чужих, традиционных и нетрадиционных. Первых делают скрепой и опорой власти, вторых – маргиналами.
В таких условиях церкви борются за влияние и выживание, за близость к власти и уступки от нее, а друг в друге видят не субъектов диалога, а конкурентов.
Фокусируясь на отношениях с государством, попав в зависимость от него, церкви упускают из вида диалог с обществом.
Вот краткий ответ о том, как и почему церковь, государство и общество не могут развивать диалог и уважать свободу другого.
Но не все ясно и с пониманием свободы.
Мы можем понимать свободу исходя из демократических ценностей и принципов или из конфессионального учения о достоинстве, свободе и правах человека. В первом случае, есть общий язык и общее понимание свободы, во втором – нет. В первом случае, свобода неотъемлема и принадлежит всем. Во втором случае, свобода всегда под вопросом — является ли она искушением или даром Божьим, кому она принадлежит, кто входит в круг своих, избранных, одаренных ей?
В советское время свобода была призрачной мечтой, которая ждет где-то впереди, почти по-пушкински: «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут — и свобода вас встретит радостно у входа».
В постсоветское время она вдруг стала возможной, а теперь все более невозможной.
Свободу приняли как дешевую благодать, не распорядились ей, не оценили. Теперь, упуская, теряя, лишаясь, плачем. Потому что без свободы жить уже не можем, хотя не понимаем и не ценим.
После распада СССР демократические свободы провозгласили в подражание Западу, чтобы было все как у людей, как в цивилизованном мире.
Нерегулируемой, почти абсолютной свободе помогал хаос постсоветской разрухи.
Но уже к 2000 году ситуация меняется: окрепшее государство стало вмешиваться в вопросы свободы, регулировать и дозировать ее.
Получается как во время НЭПа: слабое государство отдает свободу, чтобы, окрепнув, забрать назад.
Но ответственность не только на государстве. Слабое гражданское общество если не отдает свободу в распоряжение государства, во всяком случае, не противится, когда свободы лишают.
Сегодня зреющее гражданское общество – основная угроза постсоветского государства и основное условие свободы. Поэтому общественные организации для государства – опасные иностранные агенты (это изобретение России пытаются навязать и в Украине). Так же смотрят и на Церковь, рискующую иметь свободную позицию.
В эти условиях Церковь остается единственным авторитетом, основным субъектом влияния, который должен представлять интересы свои и общественные перед государством.
Но и с ней не все в порядке.
Христианство как субъект общественной жизни еще не сформировалось.
Часто конфессии защищают себя, а не общее благо и народ как целое.
Когда украинское Министерство культуры пригрозило наказать УГКЦ за участие в Майдане, большинство конфессий предпочли промолчать.
Церковь пытаются использовать для государственных нужд, навязывая ей второстепенные или же и вовсе не свойственные ей функции. Церковь – опора державы, скрепа «русского мира». Но у нее должен быть также свой пророческий голос, право на критику, собственную альтернативу.
Об этом напомнили события в Киеве. Колокола Михайловского монастыря будили христианское сообщество страны к гражданской ответственности, к солидарности между христианами и с обществом.
Чему учат недавние киевские события?
Есть сильный общественный запрос на слово и участие Церкви. Нужно слово о любви и мире, о надежде и будущем. Нужно посредничество Церкви, участие обличающее, пророческое, но при этом миротворческое.
В политической плоскости диалог зашел в тупик. Нужно вернуть его к христианским основаниям. Только на этом основании еще возможно гражданское согласие.
Политическая и социальная жизнь не могут держаться на пустоте, оставшейся от советского.
Нужно раскрыть социальный потенциал церкви, универсальный, примиряющий характер христианства.
Только христианство может объяснить, как достижим мир – через жертву, через прощение и любовь к врагам, через единство разных вокруг Христа.
Что нужно делать сегодня в защиту свободы?
Нужно инвестировать в то, чем церкви и политики почти не занимались – в анализ и раскрытие социального потенциала церкви для трансформации общества, не просто для реакции и помощи, а именно для трансформации.
Нужно помочь активировать экспертую работу, социально-богословские исследования, мониторинг церковно-общественных отношений, и здесь роль международного сообщества крайне важна – подключить мировой опыт, дипломатию, мудрость, диалог традиций.
В раскрытии потенциала Церкви должно помочь христианское экспертное сообщество – компетентные христианские оценки, анализ, рекомендации должны стать ориентирами и голосами гражданского общества. Все это нужно и самой Церкви – для формирования ответственного и трансформирующего социального богословия.
Вот возможные составляющие межцерковного и церковно-общественного диалога о свободе: экспертное христианское сообщество; мониторинг церковно-общественных отношений; диалог христианских традиций; солидаризация Церквей в решении главных общественных нужд; консолидированная христианская позиция в вопросах свободы совести и других демократических свобод; трансформирующее влияние Церкви на общество, укрепление и развитие гражданского общества в перспективе христианских ценностей.
Двери свободы стремительно закрываются и могут захлопнуться в любой момент. В этих условиях от Церкви ожидают не столько критики свободы, сколько ее защиты. Именно Церковь может придать пониманию свободы новое содержание, сделать ее созидательной и ответственной. Церкви могут дать обществу урок единства и примирения. Единство церквей между собой и с обществом — условие возрождения общественной жизни на демократических и при том евангельских началах. С такими церквями, с таким обществом государство будет считаться, свобода будет защищена.
