Бог не стирает национальные различия, но позволяет им занять соответствующее место в богатой мозаике истории спасения и становлении Божьего Царства.
Почему мы как христиане должны ценить своеобразие и разнообразие? Почему нас не может устроить «реальная политика», в которой сильная нация угнетает соседей и стремится стать империй? Если мы принадлежим к сильной нации, то почему мы должны думать о слабых? Если нас больше, почему мы должны делиться правами с меньшими? Я отдаю дань уважения греко-римской традиции, но учитывая последовательность эпох, считаю, что ответы на эти вопросы мы должны искать в христианских истинах, распознавая в них некие универсальные принципы. Поэтому возникает естественный вопрос: где во всем этом пестром и отнюдь не мирном плюрализме библейско-богословская перспектива?
Я вижу ее главным образом в эсхатологической картине Божьего Царства, в котором соберутся все племена и народы, соберутся так, что не растворятся, не потеряют себя, но принесут с собой нечто особенное (Откр. 5:9, 21:24). «Сокровища царей», «блеск и богатство народов» стекутся туда, в столицу Божьего Царства.
Лишь Бог назван Царем царей. Лишь Он может объединить под Своей верховной властью все другие государства и народы. В этом смысле титул императора действительно божественный. И всякий земной царь, претендующий на такой титул, несет с себе дух антихриста. Дух антихриста проявляется не столько в особой жестокости и в насильственном объединении, сколько в религиозном или квазирелигиозном обосновании такого объединения. Напротив, Бог, созидая Свое Царство, не унижает и не уничтожает национальные различия.
Как христиане, мы должны видеть в событии Пятидесятницы рождение невиданной ранее глобальной общности. Внутри этой общности сохраняются различия (языки и народы), но они примиряются в одном Духе.
«Они увидели нечто напоминающее языки пламени, эти языки, разделившись, сошли на каждого из них. Все исполнились Святого Духа и заговорили на разных языках – так, как им было дано Духом». В то время в Иерусалиме находились благочестивые иудеи со всех концов света, из самых разных народов, и на шум этот собралась большая толпа. Все они изумлялись, слыша, что те говорят на языках их стран (Деян. 2:3-6).
Пламя разделилось на языки. Ученики разделились по языкам. Не было главных и второстепенных, титульных и маргинальных. Каждый язык и каждый народ были представлены и уважены. Но говорили они об одном и том же, пребывали в одном и том же Духе.
Чужестранцы удивлялись тому, что Слово Бога, «проповедь о великих деяниях Бога» выражается в языковой полифонии: «Мы слышим, как они говорят о великих деяниях Бога на наших языках… Что бы это значило?» (2:11-12). Это значило не меньше, чем рождение нового народа, вместившего в себя все другие этнические, языковые, культурные, политические различия.
Тем не менее, вслед за благочестивыми иудеями мы повторяем и должны повторять тот же вопрос: «Что бы это значило?». Что бы это значило – слышать Слово Бога на разных языках в одно и то же время? Что бы это значило – видеть странное собрание столь разных людей, объединенных Духом? Что бы это значило для наших последующих отношений между объединенными и в то же время разными? Что бы это значило для нашего понимания Бога и Его плана для всех народов?
Никогда прежде такого не было и никогда больше не будет. Империи выделяют один язык и народ, остальных подчиняют. Только Бог может знать и любить все языки и народы. Только Его ученики способны видеть историю в свете Пятидесятницы. Только в свете Пятидесятницы открывается эсхатологическая перспектива всеохватного и мирного Божьего Царства, в котором каждый каждой свой: «Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане» (Еф 2, 19).
В день Пятидесятницы апостолы обратились ко всем народам, передавая им Благую Весть на соответствующем языке. В Царстве Божьем соберутся те избранные из всех народов, которые приняли послание, отправленное в день Пятидесятницы. Мы все еще живем между полыхающей Пятидесятницей и торжественным явлением Царства. Поэтому разные языки должны звучать громко и мирно, чтобы все народы могли слышать Благую Весть, чтобы наступающее Царство наполнялось людьми и народами, новыми лицами и голосами.
Следовательно, мы должны исповедовать особый Божий промысел для каждого народа и Церкви в каждом народе. Стоит задать себе вопрос: как эта перспектива раскрывается и воплощается в позиции евангельских церквей?
