Новалис против Лютера
Есть юбилеи, после которых
молодым уже не называют. В этом году протестантизм отметил пятисотлетие. Много
ли это?
молодым уже не называют. В этом году протестантизм отметил пятисотлетие. Много
ли это?
Мы все еще моложе
православных – на те же пятьсот лет. И намного моложе католиков. Мы все еще
молодые, если сравнивать с другими.
православных – на те же пятьсот лет. И намного моложе католиков. Мы все еще
молодые, если сравнивать с другими.
Но уже не настолько молодые,
чтобы быть наивными относительно возраста.
чтобы быть наивными относительно возраста.
И все же мы привыкли
называть протестантизм молодым. И прощать ему грехи и болезни молодости –
безответственность, гиперкритицизм, максимализм, бросание в крайности.
называть протестантизм молодым. И прощать ему грехи и болезни молодости –
безответственность, гиперкритицизм, максимализм, бросание в крайности.
Другой взгляд мы встречаем у
Новалиса. Молодость для него – не позднее начало, а начало первое. Поэтому
молодым был католицизм. «Это была первая любовь, любовь, почившая вечным сном
под давлением деляческой жизни, любовь, память о которой, вытесненная
своекорыстными заботами, и узы которой впоследствии во всеуслышанье
объявлявшиеся обманом и грезой и осуждавшиеся позднейшим опытом,— любовь, которая
навсегда была перечеркнута большей частью европейцев», писал Новалис в своем
знаменитом эссе «Христианство, или Европа».
Новалиса. Молодость для него – не позднее начало, а начало первое. Поэтому
молодым был католицизм. «Это была первая любовь, любовь, почившая вечным сном
под давлением деляческой жизни, любовь, память о которой, вытесненная
своекорыстными заботами, и узы которой впоследствии во всеуслышанье
объявлявшиеся обманом и грезой и осуждавшиеся позднейшим опытом,— любовь, которая
навсегда была перечеркнута большей частью европейцев», писал Новалис в своем
знаменитом эссе «Христианство, или Европа».
Для него католицизм – первая
любовь, вечная молодость. А протестантизм – власть мертвой буквы и делячества,
попытка «приспособить историю к домашней, бюргерской нравственно-семейной
обстановке», «заключить религию в государственные границы», «подорвать
религиозное космополитическое чувство».
любовь, вечная молодость. А протестантизм – власть мертвой буквы и делячества,
попытка «приспособить историю к домашней, бюргерской нравственно-семейной
обстановке», «заключить религию в государственные границы», «подорвать
религиозное космополитическое чувство».
Реформация знаменует собой
умирание исторического христианства, разрыв с живой традицией, «Поэтому история
протестантизма не обнаруживает перед нами величественных явлений сверхземного;
только его начало блистает мимолетным огнем неба, но вскоре после этого
заметным становится иссушение святого чувства; светское взяло вверх,
художественное чутье разделяет страдания, но редко, там и сям вспыхивает
чистое, вечное пламя жизни и уподобляет себе маленькую общину. Пламя гаснет, и
община распадается и уносится течением».
умирание исторического христианства, разрыв с живой традицией, «Поэтому история
протестантизма не обнаруживает перед нами величественных явлений сверхземного;
только его начало блистает мимолетным огнем неба, но вскоре после этого
заметным становится иссушение святого чувства; светское взяло вверх,
художественное чутье разделяет страдания, но редко, там и сям вспыхивает
чистое, вечное пламя жизни и уподобляет себе маленькую общину. Пламя гаснет, и
община распадается и уносится течением».
Протестантизм разрушил
основу, в том числе основу себя. Обратив свою критику против католической
традиции, он создал роковой прецедент: «Первоначальная ненависть к католической
вере постепенно перешла в ненависть к Библии, к христианской вере и, наконец, к
религии вообще». Критика другой традиции – частный случай критики традиции как
таковой, рано или поздно она обернется против нас, придет наш черед.
основу, в том числе основу себя. Обратив свою критику против католической
традиции, он создал роковой прецедент: «Первоначальная ненависть к католической
вере постепенно перешла в ненависть к Библии, к христианской вере и, наконец, к
религии вообще». Критика другой традиции – частный случай критики традиции как
таковой, рано или поздно она обернется против нас, придет наш черед.
Протестантизм хотел
отмежеваться от старого христианства, но теперь и он сам не молод. Возможно ли
обновление?
отмежеваться от старого христианства, но теперь и он сам не молод. Возможно ли
обновление?
Может ли еще не совсем
старый (но уже совсем не молодой) протестантизм обновиться?
старый (но уже совсем не молодой) протестантизм обновиться?
Новалис признает, что когда-то обновление не удалось даже
«молодому» католицизму. «Безграничная косность легла тяжким бременем на
погрязшей в самонадеянности корпорации духовенства. Корпорация застыла в
чувстве своего авторитета и инертности, в то время как миряне постепенно
отнимали у нее опыт и ученость и сделали громадные шаги на пути просвещения.
Забыв свой собственный долг быть первыми среди людей по духу, пониманию и
просвещению, клир предался низменным вожделениям; пошлость и низость его образа
мышления стали еще отвратительнее, ибо оттенялись профессией и одеянием. Так
постепенно пали уважение и доверие, столпы земного и небесного царства и тем
самым была уничтожена эта корпорация и действительное господство Рима
прекратилось задолго до мощного восстания».
«молодому» католицизму. «Безграничная косность легла тяжким бременем на
погрязшей в самонадеянности корпорации духовенства. Корпорация застыла в
чувстве своего авторитета и инертности, в то время как миряне постепенно
отнимали у нее опыт и ученость и сделали громадные шаги на пути просвещения.
Забыв свой собственный долг быть первыми среди людей по духу, пониманию и
просвещению, клир предался низменным вожделениям; пошлость и низость его образа
мышления стали еще отвратительнее, ибо оттенялись профессией и одеянием. Так
постепенно пали уважение и доверие, столпы земного и небесного царства и тем
самым была уничтожена эта корпорация и действительное господство Рима
прекратилось задолго до мощного восстания».
Потому протестантизм и
возник – как реакция на безответность основной традиции. Но сегодня вопросы
обращены уже к нему самому, к традиции обновленной, реформированной.
возник – как реакция на безответность основной традиции. Но сегодня вопросы
обращены уже к нему самому, к традиции обновленной, реформированной.
«Не должен ли протестантизм,
наконец, прекратить свое существование и уступить место новой, более стойкой
церкви? Другие части света ждут умиротворения и воскресения Европы, чтобы
присоединиться к ней и стать сочленами небесной империи. Не должно ли в Европе
вновь возникнуть множество поистине святых душ, не должны ли все подлинно родственные
религии испытывать полное томление, чтобы увидеть небо на Земле и вместе
возликовать в священном хоре?», — вопрошал Новалис .
наконец, прекратить свое существование и уступить место новой, более стойкой
церкви? Другие части света ждут умиротворения и воскресения Европы, чтобы
присоединиться к ней и стать сочленами небесной империи. Не должно ли в Европе
вновь возникнуть множество поистине святых душ, не должны ли все подлинно родственные
религии испытывать полное томление, чтобы увидеть небо на Земле и вместе
возликовать в священном хоре?», — вопрошал Новалис .
Здесь речь идет не о замене
протестантизма новым католицизмом. Ведь основной проблемой протестантизма
является именно то, что он представлял себя заменой. И эту ошибку не стоит
повторять вновь.
протестантизма новым католицизмом. Ведь основной проблемой протестантизма
является именно то, что он представлял себя заменой. И эту ошибку не стоит
повторять вновь.
Речь о другом – о
возвращении к целостности вселенской церкви, живой в единстве и мнообразии
традиций. «Христианство вновь должно стать живым и действенным и вновь создать
для себя зримую церковь, невзирая на границы стран, церковь, которая принимает
в свое лоно все души, томящиеся по сверхземному, и которая охотно становится
посредницей между старым и новым миром».
возвращении к целостности вселенской церкви, живой в единстве и мнообразии
традиций. «Христианство вновь должно стать живым и действенным и вновь создать
для себя зримую церковь, невзирая на границы стран, церковь, которая принимает
в свое лоно все души, томящиеся по сверхземному, и которая охотно становится
посредницей между старым и новым миром».
0
0
1
691
3943
ASR
32
9
4625
14.0
Normal
0
false
false
false
EN-US
JA
X-NONE
/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}
Это эсхатологическое видение
может принимать форму исторической критики. Но может быть источником
вдохновения и надежды. Ругая Лютера, Новалис напоминает ему и всем нам о
настоящей цели, о незаконченном пути.
может принимать форму исторической критики. Но может быть источником
вдохновения и надежды. Ругая Лютера, Новалис напоминает ему и всем нам о
настоящей цели, о незаконченном пути.
