Глобализация ставит под
вопрос национальные идентичности. Нациям есть о чем переживать – их уникальные
традиции, язык, границы стираются и смешиваются.
вопрос национальные идентичности. Нациям есть о чем переживать – их уникальные
традиции, язык, границы стираются и смешиваются.
Однако то же происходит
и с империями. Поэтому в ситуации неопределенности границ все — и империи, и
нации — имеют шанс переопределить себя.
и с империями. Поэтому в ситуации неопределенности границ все — и империи, и
нации — имеют шанс переопределить себя.
Если в Украине ряд
евангельских лидеров заговорили о «национализации церкви», понимая под эти
осмысление ее национальной идентичности и придание ей специфично национального
образа; то в России активно культивируются неоимперские идеи «русского мира»
(на основе советской концепции «трех братских народов»), в котором нет места
национальному и локальному (не случайно раньше пели, «Мой адрес – не дом и не
улица, мой адрес – Советский союз»; и вовсе не случайно многие евангельских
верующие, в том числе эмигрировавшие на Запад, с ностальгией носят футболки
«Рожденный в СССР»).
евангельских лидеров заговорили о «национализации церкви», понимая под эти
осмысление ее национальной идентичности и придание ей специфично национального
образа; то в России активно культивируются неоимперские идеи «русского мира»
(на основе советской концепции «трех братских народов»), в котором нет места
национальному и локальному (не случайно раньше пели, «Мой адрес – не дом и не
улица, мой адрес – Советский союз»; и вовсе не случайно многие евангельских
верующие, в том числе эмигрировавшие на Запад, с ностальгией носят футболки
«Рожденный в СССР»).
В этой связи социологи религии замечают, что «Глобализация не означает конец наций и национализма, но
она означает конец их ассоциирования с суверенной территорией национального
государства». В результате этой детерриторизации будут
формироваться новые воображаемые сообщества, тесно связанные с религией. Причем локальные и транснациональные
идентичности будут важнее идентичностей национальных (в этом согласны
большинство исследователей).
она означает конец их ассоциирования с суверенной территорией национального
государства». В результате этой детерриторизации будут
формироваться новые воображаемые сообщества, тесно связанные с религией. Причем локальные и транснациональные
идентичности будут важнее идентичностей национальных (в этом согласны
большинство исследователей).
Если это так, то
глобализация уничтожает не столько различия, сколько те крепостные стены, за
которыми они могли укрываться в мнимой самодостаточности. В эпоху глобализации
больше нельзя жить параллельно другим, не сталкиваясь и не общаясь с ними.
глобализация уничтожает не столько различия, сколько те крепостные стены, за
которыми они могли укрываться в мнимой самодостаточности. В эпоху глобализации
больше нельзя жить параллельно другим, не сталкиваясь и не общаясь с ними.
Проблема в том, что
границы не только закрывали, но и защищали меньших и слабых, которые в условиях
открытой конкуренции с крупными и агрессивными оказались в невыгодных условиях.
границы не только закрывали, но и защищали меньших и слабых, которые в условиях
открытой конкуренции с крупными и агрессивными оказались в невыгодных условиях.
Не случайно, национализм
критикуют сильные. Сильным выгоден глобализм. Даже если сильные исповедуют
национализм, то он кажется великим, слишком великим для критики со стороны. А национализм
слабых всегда удобная мишень. Об этом прекрасно сказала Эва Томпсон, показав
столкновение национализма агрессивного («великой империи») и национализма
защитного («национальных меньшинств»).
критикуют сильные. Сильным выгоден глобализм. Даже если сильные исповедуют
национализм, то он кажется великим, слишком великим для критики со стороны. А национализм
слабых всегда удобная мишень. Об этом прекрасно сказала Эва Томпсон, показав
столкновение национализма агрессивного («великой империи») и национализма
защитного («национальных меньшинств»).
Требуется такое видение
глобализма, в котором сильные не будут уничтожать слабых, в котором сила и
вовсе не будет играть определяющей роли, в которой каждому найдется особое
место. И здесь христианское богословие может внести свои коррективы.
глобализма, в котором сильные не будут уничтожать слабых, в котором сила и
вовсе не будет играть определяющей роли, в которой каждому найдется особое
место. И здесь христианское богословие может внести свои коррективы.
Интересный подход к
дихотомии национализм-глобализм предлагает американский реформатский теолог
Питер Лейтхарт. Он прямо говорит, что “Мы должны отвергнуть этот выбор… В
отличие от глобализма и национализма, наш христианский девиз должен быть
следующим: “Царство прежде всего”.
дихотомии национализм-глобализм предлагает американский реформатский теолог
Питер Лейтхарт. Он прямо говорит, что “Мы должны отвергнуть этот выбор… В
отличие от глобализма и национализма, наш христианский девиз должен быть
следующим: “Царство прежде всего”.
Почему так? Потому что
христианство отвергает глобализм и национализм в чистом виде, но при этом
представляет собой их своеобразный микс: с одной стороны, “Мы члены
по-настоящему глобального сообщества, не такого как элита Давоса или деструктивные
Анонимы… Наше глубочайшее чувство братства связано не с другими гражданами
нашей нации, но со всеми теми, кто соединен Духом в Сыне. Мы не можем быть
националистами”; с другой, “Церковь тело из многих членов, каждый
индивидуальный член вносит свой уникальный вклад в пользу целого… Мы не можем
быть глобалистами”.
христианство отвергает глобализм и национализм в чистом виде, но при этом
представляет собой их своеобразный микс: с одной стороны, “Мы члены
по-настоящему глобального сообщества, не такого как элита Давоса или деструктивные
Анонимы… Наше глубочайшее чувство братства связано не с другими гражданами
нашей нации, но со всеми теми, кто соединен Духом в Сыне. Мы не можем быть
националистами”; с другой, “Церковь тело из многих членов, каждый
индивидуальный член вносит свой уникальный вклад в пользу целого… Мы не можем
быть глобалистами”.
Чувство глобальной связи
лежит в основе понимания церкви как транснационального сообщества, но оно
выражается в многообразии национального опыта. Лейтхарт уместно напоминает, что
во время Пятидесятницы апостолы говорили не на эсперанто, но на языках соседних
народов.
лежит в основе понимания церкви как транснационального сообщества, но оно
выражается в многообразии национального опыта. Лейтхарт уместно напоминает, что
во время Пятидесятницы апостолы говорили не на эсперанто, но на языках соседних
народов.
Итак, глобализм является более
фундаментальным принципом, он делает возможной связь и единство всех
национальных, локальных и транснациональных идентичностей. Видение Царства
позволяет скорректировать понимание глобализма как единства в многообразии.
фундаментальным принципом, он делает возможной связь и единство всех
национальных, локальных и транснациональных идентичностей. Видение Царства
позволяет скорректировать понимание глобализма как единства в многообразии.
К этому же призывают многие трезвые
теоретики глобализма. Как настаивает профессор моральной психологии Джонатан Хайдт (респектабельные журналы включают его в элиту глобальных мыслителей – «top global thinkers»), «После 2016 года большим вопросом для западных наций станет следующий:
как мы сможем пожинать плоды глобальной кооперации в торговле, культуре,
образовании, правах человека и защите окружающей среды, уважая при этом – а не
ослабляя или разрушая – множественные мировые локальные, национальные и другие
местные (parochial) идентичности, каждую с ее собственными традициями и моральным порядком?
Каким должен стать мир, чтобы глобалисты и националисты жили вместе и мирно?». Я
надеюсь, что христианским богословам и миссиологам есть что сказать по этому
повподу.
теоретики глобализма. Как настаивает профессор моральной психологии Джонатан Хайдт (респектабельные журналы включают его в элиту глобальных мыслителей – «top global thinkers»), «После 2016 года большим вопросом для западных наций станет следующий:
как мы сможем пожинать плоды глобальной кооперации в торговле, культуре,
образовании, правах человека и защите окружающей среды, уважая при этом – а не
ослабляя или разрушая – множественные мировые локальные, национальные и другие
местные (parochial) идентичности, каждую с ее собственными традициями и моральным порядком?
Каким должен стать мир, чтобы глобалисты и националисты жили вместе и мирно?». Я
надеюсь, что христианским богословам и миссиологам есть что сказать по этому
повподу.
0
0
1
681
3885
ASR
32
9
4557
14.0
Normal
0
false
false
false
EN-US
JA
X-NONE
/* Style Definitions */
table.MsoNormalTable
{mso-style-name:»Table Normal»;
mso-tstyle-rowband-size:0;
mso-tstyle-colband-size:0;
mso-style-noshow:yes;
mso-style-priority:99;
mso-style-parent:»»;
mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;
mso-para-margin:0cm;
mso-para-margin-bottom:.0001pt;
mso-pagination:widow-orphan;
font-size:12.0pt;
font-family:Cambria;
mso-ascii-font-family:Cambria;
mso-ascii-theme-font:minor-latin;
mso-hansi-font-family:Cambria;
mso-hansi-theme-font:minor-latin;}
