Победа над
Голиафом принесла Давиду славу и симпатии народа. «Саул победил тысячи, а Давид
– десятки тысяч!», — пели женщины. Да что там, дочь самого царя влюбилась в
красивого и благоразумного молодого героя.

Казалось бы, что
нужно царю? Достойный зять и мудрый военачальник будет надежной опорой. Вместо
этого в сердце царя пришли черная зависть и тревога за свой трон.

«И увидел Саул, и
узнал, что Господь с Давидом и что Мелхола, дочь Саула, любила Давида. И стал
Саул еще больше Давида, и сделался врагом его на всю жизнь» (1 Царств 18:28-29).

Успехи Саула были
в прошлом, а звезда Давида лишь восходила. Причем Господь был с Давидом, а от
Саула отступил (18:12). Последнее обстоятельство обостряло чувства царя,
добавляло в них одержимости, слепой ярости.

Давид дважды
уклонился от летящего в него копья. Он продолжал играть царю и вести войны, но
также был начеку, ожидая удара в спину.

Мы живем в мире,
где благословения Божьи приносят не только успех, но и зависть, приводят не
только друзей, но и врагов. Нам нужно научиться не только побеждать врагов, но
и уклоняться от копья, летящего в спину. При этом служить своим людям, не
паниковать, не ожесточаться. 
Давид мог убить царя ответным ударом, он не знал
промаха. Но он лишь уклонился.

Слабость Саула и
всего войска Израильского обнаружилась в случае в Голиафом. Этот Филистимлянин
открыто хулил народ и его Бога.

Именно эти
хульные слова так возмутили Давида: «Кто этот необрезанный Филистимлянин, что
так поносит воинство Бога живого» (1 Царств 17:26, он повторяет эти же слова
позже царю – 17:36).

Никто не мог
ответить обидчику и богохульнику. Все посмеялись с Давида как с глупого, когда
он стал задавать смелые вопросы. Но Саул увидел в этом юноше нечто большее:
«Иди, и да будет Господь с тобою» (17:37).

Слова Давида были
словами пророческими, в его вопросах и его дерзновении уже была победа, потому
что в нем был Дух Божий. Лишь поэтому он мог сказать: «Пусть никто не падает
духом из-за него; раб твой пойдет и сразится» (17:32).

На поле
встретились не два человека, встретились боги. То была битва богов. Голиаф
«проклял Давида своими богами» (17:43), т.е. призвал их наказать дерзкого
юношу. И Давид ответил ему как человек Божий, не как сам по себе воин: «А я иду
против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты
поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя» (17:45-46).

Давид не хотел проявить
себя, как думали братья. Он выполнял волю Бога. Он знал Бога. Это Бог давал ему
силу побеждать медведей и львов. Это Бог выбрал юношу для Своей победы. «И
узнает земля, что есть Бог в Израиле… и узнает весь этот сонм, что не мечом и
копьем спасает Господь, ибо это война Господа» (17:46-47).

Голиаф пал. Филистимляне
побежали. Не меньше изумились и испугались Израильтяне. Военачальник Авенир
привел Давида к Саулу. «Чей ты сын, юноша?», — спросил пораженный царь. «Сын
рыба твоего Иессея из Вифлеема». Давид был красив и разумен, и «голова
Филистимлянина была в руке его».

Высказав приговор
Божий царю, Самуил больше не видел Саула, но печалился о нем.

«И сказал Господь
Самуилу: доколе будешь ты печалиться о Сауле, которого Я отверг?… Наполни рог
твой елеем… Я усмотрел Себе царя» (1 Царств 16:1).

Бог выбрал Себе
царя среди сынов Иессеевых. Самуил обратил внимание на высокого Елиава. Но Бог
смотрел иначе: «Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на
лицо, а Господь смотрит на сердце» (16:7). Бал выбран не Аминадав, не Самма,
никто из семерых. Но самый меньший, который пас овец.

Самуил вылил рог
елея на белокурого юношу с «красивым глазами и приятным лицом», и «почивал Дух
Господень на Давиде с того дня и после» (16:12-13). В то же время Саула стал
мучить дух злой.

Без оружия и
войны произошла смена власти. Так происходит и сейчас – вдалеке от дворцов, в стороне
от интриг Бог готовит новых лидеров для мира.

Если высокие и
сильные, царственные и славные оказываются неверными Богу, Он выбирает новых.
Царь – не титул на всю жизнь. Царь – это доверие от Бога, это служение Ему и
Его народу.

Бог тоже еще
печалился о Сауле, но Он уже видел Давида. Трон под царем шатался и ни
ревность, ни гнев не могли его защитить. Бог продолжал Свою историю. Трагедия
Саула была на его собственной совести, но также была частью Божьего плана.

Бог миловал
Израиля и давал Саулу новые победы. Но Саул стал самовольничать и обманывать.
Он угождал себе и народу, раздавал добычу и не гнушался заклятым.

Царь оправдывал
себя мнением людей, ссылался на vox populi и здравый смысл. Но Бога это не убеждало. Бог
видел уклонившееся сердце Саула и передал Свою волю через пророка.

«И было слово
Господне к Самуилу такое: Жалею, что поставил Я Саула царем, ибо он отвратился
от Меня и слова Моего не исполнил» (1 Царств 15:11).

Самуил плакал всю
ночь. Он знал, что это значит. Он скорбел о Сауле, но высказал ему всю горькую
правду. «И сказал Самуил: не малым ли ты был в глазах твоих, когда сделался
главою колен Израилевых и Господь помазал тебя царем над Израилем? И послал
тебя Господь в путь, сказав: «иди, и предай заклятию нечестивых Амаликитян, и
воюй против них, доколе не уничтожишь их». Зачем же ты не послушал гласа
Господа, и бросился на добычу, и сделал зло пред очами Господа?» (15:17-19).

Высокий Саул был
малым, Бог возвысил его. Саул прятался в обозе, Бог подарил ему славу и победы.
Зачем же Саул лишает себя всего? Может быть потому что поверил в себя, слишком
вырос в глазах своих?

Неужели повеления
Божьи были так сложны? Неужели добыча дороже верности Богу?  Неужели так страшен проступок Саула? 

Ничто
так не важно в отношениях с Богом, как послушание и верность.

В нашей жизни все могло быть намного лучше. Зачем же мы не слушаем Господа?

То, что не мог
сделать царь. То, на что не мог решиться мудрый и сильный вождь. 
То сделал
молодой юноша.

Ионафан с
оруженосцем поразили филистимлян. 
Потому что верили Богу так, как могут верить
непуганные и небитые юноши.

«Может быть,
Господь поможет нам, ибо для Господа нетрудно спасти через многих или немногих»
(1 Царств 14:6).

Для Господа
нетрудно даровать победу так, что враги будут сами «падать перед нами» (14:13).

Нужно лишь не
забывать в пылу сражения, что это не мы, это Бог. Не Саул, и даже не Ионафан. 
«Спас Господь в тот день Израиля» (14:24).

А что царь? Царь
только мешал. Он смутил землю своими запретами и правилами (14:29). 
Он пытался
быть правильным. Он приказывал священнику. Но пророка Самуила с ним не было. И
едва не стало его сына. 
Бог помогал Израилю, но не отвечал царю. 
Хотя для
Господа нетрудно ответить и помочь. 

Так случилось, что война
разрушила привычную картину, или вскрыла случившуюся ранее разруху, порчу,
гниль. Сегодня мы живем на обломках прошлого. Речь не только о крахе
социального порядка. Картина мира разодрана в клочья.

И это должно беспокоить
философов в первую очередь. Понятно, когда звучат выстрелы и разрывы, философ
может мало сделать как философ, он может быть лишь обычным человеком,
ответственным гражданином, деятельным патриотом. Но под эти страшные звуки он
не может не думать о том мире, который возникает на руинах старого, о новом
образе мира, о философских условиях и основаниях этого возможного мира.

Сегодня я вижу роль
философии не столько в осмыслении (хотя это тоже нужно, но осмыслить абсурд или
кошмар вряд ли возможно, он выпадает из любой рациональной рамки), сколько в
дерзком воображении мира последующего, послевоенного мира, мирного мира, нового
мира.

Меньше всего философии в
тех сценариях, где будущее представляется возвращением назад, в то странное
время, когда еще не было войны. «Чтобы было как раньше» — говорит обыватель. И
ему это простительно. Философу эти слова не к лицу. Ведь то предвоенное время
уже было чревато, беременно войной, т.е. неразрешимыми противоречиями,
сделавшими войну неминуемой.

Картина мира, в которой созрела
война, освящалась православной идеологией русского мира, но также подкреплялась
близорукой, наивной философией. Философия, которую исповедовали, которой учили,
по которой жили, не дала нам критической массы вольнолюбивых, трезвых,
ответственных граждан, студентов, преподавателей. Не хватило критичности,
рассудительности, элементарного здравого смысла, способных удержать массу от
безумия.

К сожалению, философы не
были разборчивы в отношении идей и настроений, которые десятилетиями
инфицировали и сводили с ума людей и целое общество, разлагали и развращали
индивидуальное и массовое сознание, обманывали и приучали к обману, учили
смирению перед силой, оправдывали философский сепаратизм и особую русскую
духовность, поощряли пассивность и конформизм.

Философия была важной идейно
составляющей того процесса, который привел к разрухе и изоляции Донбасса.
Именно через нее гремучая смесь протухшего советизма и московского православия,
вульгарного материализма и агрессивного традиционализма, русофильского
мессианства и яростного антизападничества разливалась массовому потребителю
столь щедро, полными гранеными стаканами.

Философия не смогла
разбудить околдованное сознание. И дело не только в ее слабости, качестве,
состоятельности. Дело в самих философах. Здесь вопрос лжи и измены философскому
призванию. Философия оказалась преданной философами.

Вот почему нам не
избежать вопроса, допроса, отчета об ответственности интеллектуалов, об
ответственности философов. Не только о прошлом. Рано или поздно прошлое придется
отпустить. Но, прежде всего, о будущем – о том будущем, которое начинается с
философского вопрошания, ответственно-покаянного, и вместе с тем,
дерзновенно-смелого. Именно поэтому я говорю о нашем времени как времени
философов.  Разве не время сказать
каждому из нас: «Если не я за себя — то кто за меня? А если я
только за себя — то кто я? И если не сейчас — то когда?».

Импульс Реформации был настолько сильным, что его пришлось сдерживать. Протестанты лишь отчасти поняли и приняли то, что могло бы произойти с Церковью. Сегодня Реформация напоминает не столько о протесте против католической церкви, сколько о необходимости иного протеста — против себя, против собственной инерции, против протестантизма как системы. 

Что я вижу в Реформации и ее конфессиональных экспериментах?

противопоставление
доминирующей традиции;

протест против собственной
инерции;

недовольство системой;

недовольство собой;

требование права  другого быть, быть другим;

дерзновение самому стать
иным;

попытку изменить историю;

борьбу за возможные и
невозможные образы будущего;

христианство открытое против
закрытого;

христианство личностное
против христианства институционального;

будущее против прошлого;

свое прочтение Библии как своей Библии;

требование личных отношений
с Богом;

протест против Бога системы;

сочетание мистики и
прагматики;

примирение с мирским;

освящение повседневности;

десакрализацию особенного и сакрализацию
всего;

апологию моей веры как моей веры;

обращенность к Богу в
качестве моего Бога;

новое отношение к Церкви как
моей и нашей;

восприятие времени как моего времени;

личностное отношение к
политике и культуре, в котором я выступаю субъектом;

картину миру, где я и Бог
соединены прямой связью; где можно быть свободным и при этом стоять твердо; где
все становится возможным, где христианство только начинается, прямо здесь и
сейчас, в акте моего отношения, в послушании Божьему Слову, в дерзновении моей
веры.

Саул узнал вкус
победы. Он хотел побеждать и дальше.

Его сын Ионафан
разбил охранный отряд филистимлян, но теперь они пришли с целой армией. Народ
собрался на трубный зов Саула, но увидев полчище врагов с колесницами и
конницей, стал разбегаться.

Царь ждет
Самуила, но тот не приходит. И тогда Саул сам приносит жертвы, берет все в свои
руки. Вместо пророка он сам обращается с вопрошанием к Господу.

Тут как тут
появляется Самуил: «Что ты сделал?». «Я видел, что народ разбегается от меня, и
ты не приходил к назначенному времени… », — отвечает Саул.

Пророк был очень
строг: «Худо поступил ты, что не исполнил повеления Господа, Бога твоего,
которое дано было тебе, ибо ныне упрочил бы Господь царствование твое над
Израилем навсегда; но теперь не устоять царствованию твоему» (1
Царств13:13-14).

Саул поверил в
себя, в свое царство, в свою избранность. Он подумал, что все зависит от него.
Будто не стало пророка, будто Бог не управляет всем.

Он ослушался
пророка и стал торопить Бога. Хорошие мотивы, плохое поведение. Одна ошибка
стоит царства.

Мы не должны
спешить, мы должны дождаться Бога и Его слова. Но когда Он скажет, мы не должны
медлить. Он управляет историей побед и поражений. Он может собрать
разбегающийся народ. Он может победить и без нашего войска. А без Него царь –
не царь, победа – не победа.

Протестанты
отмечают свой пятисотлетний юбилей. Но до сих пор в ряде стран и культур
считаются сектантами, инородными, агентами чужих влияний. Несмотря на
известный плюрализм религиозной и культурной жизни, подобные стереотипы живучи
и в нашей среде.

Что такое
Реформация и протестантизм? Как об этом можно 
говорить так, чтобы можно было обойтись и без наивных идеализаций, и без
негативных стереотипизаций?

Реформация (как
часть позднего Ренессанса) – второе осевое время в истории мировой цивилизации.
В ее событиях рождался современный мир. Без нее мы не сможем понять
современность.

Это не тупик
истории, это ее основная сюжетная линия. Это не только трагедия раскола, это
реализованная возможность обновления. Это не только религиозные конфликты, это
и расцвет того сложного многообразия, без которого сложно помыслить себе
Европу.

Реформация явила
миру новый образ христианства, окончательно подтвердив, что христианство есть и
будет разным, что единства нужно искать не воспрещая разности.

Протестантизм
стал религией Нового времени, актуальным образом христианства, направляющим и
корректирующим ход истории.

Если мы принимаем
и пользуемся плодами цивилизации Нового времени, мы тем самым принимаем и
пользуемся плодами Реформации и протестантизма. Программа Реформации – это
духовная основа, картина мира, без которых, вне которых развитие было бы
невозможным. Если мы хотим продолжить развитие и не сорваться в пропасть, нам
нужно возвращаться к событию Реформации и проверять себя на соответствие ее
принципам.

Если мы хотим
наконец выйти из нашего средневековья и совершить скачок в развитии, нам нужно
обратиться к идеям Реформации и протестантскому образу христианства. Я не  говорю о том, что нужно сменить свою
номинальную православность на протестантскость. Увы, здесь нет места магии,
здесь все держится и свершается трудом и верой. 
Поэтому я говорю о том духовно-культурном опыте, который стоит за
Реформацией и протестантизмом.

Протестантизм –
это попытка реализовать радикальные требования Реформации в своей религиозной
среде, привести жизнь своей общины в соответствие с духом Евангелия и
первоапостольской церкви. Протестантизм стал движущей силой новой эпохи. Там,
где протестантам дали возможность жить мирно и спокойно, расцветала культура
терпимости и добрососедства, предприимчивости и плодотворной конкуренции.

Протестантизм для нас – важная часть истории и возможность иного будущего, фактор
христианского разнообразия, субъект гражданского общества,  большой социальный резерв, культурная связь с
Европой. Здесь нет чудодейственных рецептов, но есть надежная духовная основа
для труда над собственным развитием.

Иногда нам
приходится подтверждать свое избрание, «обновлять царство». Нам приходится
терпеть и смиряться, слыша сомнения внутри себя и голоса «негодных людей»
вокруг нас.

Саул уже был
поставлен на царство. Но лишь «храбрые… сердца которых коснулся Бог» пошли с
ним. Весь народ еще не был убежден.

Теперь нужно было
показать, что царь способен не только в обозе прятаться, но и побеждать врагов.

Наас Аммонитянин
угрожает Иавису Галаадскому и глумится над всем Израилем. А новоиспеченный царь
работает в поле. У него не было дворца и дружины. Не было ничего. Но на него
«сошел Дух Божий», а на весь народ «напал страх Господень» (11:6-7). Аммонитяне
были разбиты.

После
впечатляющей победы был шанс наказать «негодных людей», насмешников и
маловеров, но Саул отдает славу и суд Богу: «В сей день никого не должно
умерщвлять, ибо сегодня Господь совершил спасение в Израиле» (11:13).

Сила и
великодушие Саула были откровением даже для Самуила. Теперь пророк не сомневался.
«И сказал Самуил народу: пойдем в Галгал, и обновим там царство. И пошел весь
народ в Галгал, и поставили там Саула царем пред Господом… И весьма веселился
там Саул и все Израильтяне» (1 Царств 11:14-15). 

Сомнения разрешились победой и
веселием. Но без смирения и терпения, мужества и решительности не было бы
победы, не было бы царства.