Потерял нюх?

• 10 ноября, 2020
• Статьи

 

Только и слышу, что очередной друг, коллега, сосед «потерял нюх». 

Всем ясно: это начало болезни, признак куда большей проблемы.

 

Но лишь вчера я вдруг подумал, что потеря обоняния – это символ глубокой духовной проблемы нашего времени. 

 

Потерять способность различать запахи, стать неразборчивым и безразличным – плохое приключение. 

 

Но куда страшнее потерять способность различения добра и зла. 

 

Апостол Павел говорит, что у нормального зрелого человека чувства навыком приучены к различению добра и зла (Евр. 5:14).

 

Где теперь найти этих зрелых людей?

Мир полон беспомощных детей, которых легко «водят за нос».

 

Вирус COVID-19 лишает обоняния и вкуса. 

Вирус обольщения лишает способности различать доброе и худое.

 

Переживая о физическом здоровье, стоит подумать и о здоровье духовном.

Без-различие и не-различие ослабляют нас, лишают свободного выбора, отдают во власть чужих влияний. 

 

Если мы перестали различий запахи и вкусы, доброе и плохое, надо понять, что мы больны. В такое состоянии нельзя никуда ходить, нельзя ничего решать. Нужны: остановка, карантин, лечение, исцеление, спасение, восстановление. 

 

Но тебя Я избавлю

• 22 октября, 2020
• Статьи

 

Иерусалим был взят. Дворцы сожжены, стены разрушены. Сыновья Седекии были убиты на глазах отца, после чего сам царь был ослеплен и закован в оковы. Вместе с другими знатными пленниками он был переселен в Вавилон. 

Больше всего пострадал тот, кто сильнее всего противился Богу и упорствовал, защищая свои стены и дворцы, богатство и власть. 

«Бедных же из народа, которые ничего не имели, Навузардан, начальник телохранителей, оставил в Иудейской земле и дал им тогда же виноградники и поля» (Иер. 39:10).

Для бедных людей свои князья были страшнее царя Вавилонского. Раньше они были заложниками царских амбиций и расплачивались за грехи и неудачи своей элиты. Теперь, когда амбиции были разрушены до основания, простые люди могли спокойно трудиться, питаться и молиться. 

Улучшилось и положение Иеремии. 

«А о Иеремии Навуходоносор, царь Вавилонский, дал такое повеление Навузардану, начальнику телохранителей: возьми его и имей его во внимании, и не делай ему ничего худого, но поступай с ним так, как он скажет тебе» (11-12).

О чем говорили все эти перемены? О том, что Господь смирял Свой народ. А царь Вавилонский был лишь орудием в этом болезненном, но жизненно необходимом воспитательной процессе. 

Мы видим, что чужой царь почитает пророка Иеремию куда больше, чем иерусалимская знать, при которой пророк содержался в темнице или грязной яме. 

Это значит, что причину всех бедствий Иерусалима нужно видеть не в агрессии со стороны Вавилона, но в непослушании и противлении Богу. Настоящая война шла не между Иудейским и Вавилонским царствами, но между избранным народом и Избравшим его. Источником конфликта был не Вавилон и не Бог, но сам Иерусалим в его гордости и противлении Божьей воле. 

В конце концов, проиграли все упорствующие и гордые. Выжили и обрели новый шанс все бедные и смиренные, сокрушенные и послушные. 

На фоне массового поражения выделяется фигура Авдемелеха Ефиоплянина. Когда всем звучало предупреждение об опасности, он удостоился доброй вести: 

«Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: вот, Я исполню слова Мои о городе сем во зло, а не в добро ему, и они сбудутся в тот день перед глазами твоими; но тебя Я избавлю в тот день, говорит Господь, и не будешь предан в руки людей, которых ты боишься. Я избавлю тебя, и ты не падешь от меча, и душа твоя останется у тебя вместо добычи, потому что ты на Меня возложил упование, сказал Господь» (16-18).

За что иноплеменник удостоился такой чести? За то, что проявил внимание и сострадание к пророку Божьему. 

Вот эта история: 

«И услышал Авдемелех Ефиоплянин, один из евнухов, находившихся в царском доме, что Иеремию посадили в яму; а царь сидел тогда у ворот Вениаминовых. И вышел Авдемелех из дома царского и сказал царю: государь мой царь! худо сделали эти люди, так поступив с Иеремиею пророком, которого бросили в яму; он умрет там от голода, потому что нет более хлеба в городе. Царь дал приказание Авдемелеху Ефиоплянину, сказав: возьми с собою отсюда тридцать человек и вытащи Иеремию пророка из ямы, доколе он не умер. Авдемелех взял людей с собою и вошел в дом царский под кладовую, и взял оттуда старых негодных тряпок и старых негодных лоскутьев и опустил их на веревках в яму к Иеремии. И сказал Авдемелех Ефиоплянин Иеремии: подложи эти старые брошенные тряпки и лоскутья под мышки рук твоих, под веревки. И сделал так Иеремия. И потащили Иеремию на веревках и вытащили его из ямы; и оставался Иеремия во дворе стражи» (Иер. 38:7-13).

Итог поучителен. Каждый, кто слушает и принимает Божье Слово и Божьего пророка, будет вознагражден. Кем бы он ни был – Ефиоплянином или Вавилонянином. Каждый, кто противится Божьему Слову и угрожает Божьему пророку, лишится всего, дворцов и стен, богатства и власти, детей и земли. Кто бы он ни был – князь или царь, священник или левит. 

Давайте жить так, чтобы на фоне самых тревожных новостей мы всегда могли услышать Божье слово утешения и надежды: «Но тебя Я избавлю».

 

 

Что значит желать благоденствия?

• 20 октября, 2020
• Статьи

  

Пророк возвещает правду Божью как она есть. А она такова, что не отвечает приземленным ожиданиям людей и вызывает их раздражение или ярость.

Пророка легко обвинить в том, что он «враг народа», что говорит непопулярные истины, что изменяет и вредит интересам своей родины и царя.

С Иеремией было трудно спорить. Гораздо легче было обвинить его в государственной измене:  

 

«И услышали Сафатия, сын Матфана, и Годолия, сын Пасхора, и Юхал, сын Селемии, и Пасхор, сын Малхии, слова, которые Иеремия произнес ко всему народу, говоря: так говорит Господь: кто останется в этом городе, умрет от меча, голода и моровой язвы; а кто выйдет к Халдеям, будет жив, и душа его будет ему вместо добычи, и он останется жив. Так говорит Господь: непременно предан будет город сей в руки войска царя Вавилонского, и он возьмет его. Тогда князья сказали царю: да будет этот человек предан смерти, потому что он ослабляет руки воинов, которые остаются в этом городе, и руки всего народа, говоря к ним такие слова; ибо этот человек не благоденствия желает народу сему, а бедствия. И сказал царь Седекия: вот, он в ваших руках, потому что царь ничего не может делать вопреки вам. Тогда взяли Иеремию и бросили его в яму Малхии, сына царя, которая была во дворе стражи, и опустили Иеремию на веревках; в яме той не было воды, а только грязь, и погрузился Иеремия в грязь» (Иер. 38:1-6).

 

Пророка бросают в яму лишь за то, что он говорит не то, что хотели бы слышать князья. 

Он говорит правду, но эта правду «ослабляет руки воинов», которые должны защищать сложившийся порядок вещей, богатство и власть царя и князей.

Интересно, что князья говорят от имени «народа», манипулируя мнением безликой массы, перенаправляя недовольство людей бедностью и угнетением на пророка и Бога.

 

Пророк виноват в том, что «не благоденствия желает народу сему, а бедствия».

При этом князья отвергают предложение, переданное Господом через Иеремию – выйти к Халдеям и жить вместо того, чтобы остаться в городе и умереть.   

 

Князья хотят благоденствия, но на своих условиях. Но у Господа нет другого предложения, кроме уже сделанного. Поэтому Иеремия повторяет царю Седекии то же самое: 

«Так говорит Господь Бог Саваоф, Бог Израилев: если ты выйдешь к князьям царя Вавилонского, то жива будет душа твоя, и этот город не будет сожжен огнем, и ты будешь жив, и дом твой; а если не выйдешь к князьям царя Вавилонского, то этот город будет предан в руки Халдеев, и они сожгут его огнем, и ты не избежишь от рук их» (17-18).

 

Примечателен ответ царя пророку. Седекия готов согласиться на предложение Господа, но боится своего же «народа»: 

«И сказал царь Седекия Иеремии: я боюсь Иудеев, которые перешли к Халдеям, чтобы [Халдеи] не предали меня в руки их, и чтобы те не надругались надо мною. И сказал Иеремия: не предадут; послушай гласа Господа в том, что я говорю тебе, и хорошо тебе будет, и жива будет душа твоя» (19-20).

В этом диалоге очень много правды, в том числе горькой. Горькая правда в том, что свой народ страшнее внешних врагов, потому что ради «благоденствия» готов предавать и продавать, ударить в спину, напасть сзади. 

Но есть и добрая новость: послушание Господу спасает даже в самых безнадежных ситуациях. Если бы царь боялся Бога больше, чем предательства и бунта, он был бы жив.

 

Настоящее благоденствие – это послушание Богу. Именно такого благоденствия желает пророк своему царю и своему народу. Увы, чаще всего, этот призыв остается без ответа, пророк оказывается в яме или под стражей, а город становится добычей огня, в котором гибнут подлые предатели и храбрые воины.  

 

Если мы желаем своему народу благоденствия, то должны возвещать спасительную Божью правду, призывая к послушанию Божьему слову, даже если потребуется сдать наши крепости и отказаться от престола. 

 

Жизнь и служение по призванию

• 19 октября, 2020
• Статьи

Иногда вполне невинные вопросы о призвании заставляют нас нервничать. Когда задевают струны личных интересов и амбиций. Когда приземляют, отрезвляют, смиряют, проверяют. 

Вот один из таких вопросов: 

«Почему ты решил, что эта должность или это место – для тебя?». 

Далеко не каждый решится подумать о нем и откровенно ответить. Легче всего стать в защитную стойку и парировать: «А почему это ты считаешь, что я не достоин занимать это место?».

Но вопрос вовсе не в том, достоин ты или я занимать тот или иное место, достаточно ли мы хороши для той или иной роли. 

Вопрос в том, как и почему ты, я, мы можем быть уверенными, что это – твое, мое, наше?

Все чаще в аккаунтах моих украинских друзей я вижу одно и то же: «Решение принято. Иду в депутаты. Я смогу».

Серьезно? 

Как давно ты это понял? 

Почему вдруг решил идти, когда еще вчера и не думал? 

Кто на тебя повлиял? 

Что ты переосмыслил? 

Что нового узнал о себе и своем призвании? 

Как знать, не искушение ли это? 

Как быть уверенным, что этот опыт тебя не сломает?  

Здесь возникает еще один вопрос: следуем ли мы за призванием или за моделями успеха? 

Было время, все хотели стать бизнесменами. Мало кто стал успешным и остался в бизнесе. Некоторые из неудачников решили попробовать себя в политике и общественной деятельности, благотворительности и церкви, т.е. в тех сферах, которые можно название одним словом – «служение». Увы, в нашем мире «служение» — часть бизнеса, или прикрытие для него.   

Когда быстрый успех невозможен, приходится идти обходным путем. Так в поисках хорошей жизни люди идут в политику. Не для того, чтобы послужить обществу, но для того, чтобы использовать общественную позицию для личной выгоды, чтобы общество служило «политикам» в их материальных и честолюбивых амбициях.

Подобное происходит и в церкви, и в благотворительности. Самые святые сферы используются в самых грязных интересах. 

Вот почему в сфере служения нет места случайным людям, какими бы умными и хорошими они не казались. 

Никогда не будет лишним спросить себя: «Что я здесь делаю? Почему я так уверен? Где я и где мое призвание?». 

Если не боишься этих вопросов, экзаменов и отчетов. 

Если молишься и спрашиваешь Бога о своем призвании. 

Если ценишь мнение нелицеприятных друзей и честных критиков. 

Если готов прослыть неудачником в достижении личных интересов ради того, чтобы стать настоящим служителем. 

Иди вперед, Господь с тобой.   

 

Доколе жив

• 16 октября, 2020
• Статьи

Наша встреча с Богом, наш ответ на Его призвание определяют всю оставшуюся жизнь и даже вечность. 

 

Отвечая Богу «да», мы отдаем Ему не только нашу душу, но все моменты и сферы земной жизни. 

 

Решаясь последовать за Иисусом, мы оставляем не только лодки и сети, мы оставляем все свои претензии на собственность, достаток, комфорт, власть, славу, успех. Мы не выбрасываем наши вещи, но отдаем, посвящаем их Богу. Все наше принадлежит Ему, и мы сами принадлежим Ему. Так наша жизнь становится следованием за Ним, служением Ему, прославлением Его.   

 

Верность призванию – это не тогда, когда ты постоянно выбираешь, сортируешь, переоцениваешь. Это тогда, когда ты сделал свой основной выбор раз и навсегда. И что бы не случилось в пути, уже сделанный выбор определяет, направляет, ведет тебя. 

 

Верность – это когда ты следуешь своему выбору, своему ответу на Божий призыв не коротко или долго, не в одном или другом, но всегда и во всем, во все дни жизни, «доколе жив».   

 

К чему же мы призваны? Мы призваны прославлять Бога в разнообразии даров, служений, поручений. 

Прославлять – значит выражать наше восхищение, нашу благодарность, нашу любовь к Нему во всем, что мы делаем, говорим или поем. 

Прославлять – значит наполняться Богом, Его жизнью, Его славой, и выражать, отражать, являть ее миру. 

 

Здесь я хочу обратиться к словам псалмопевца:

 

Аллилуия. Хвали, душа моя, Господа.

Буду восхвалять Господа, доколе жив; буду петь Богу моему, доколе есмь.

Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения.

Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его.

Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, у кого надежда на Господа Бога его,

сотворившего небо и землю, море и все, что в них, вечно хранящего верность,

творящего суд обиженным, дающего хлеб алчущим. Господь разрешает узников,

Господь отверзает очи слепым, Господь восставляет согбенных, Господь любит праведных.

Господь хранит пришельцев, поддерживает сироту и вдову, а путь нечестивых извращает.

Господь будет царствовать вовеки, Бог твой, Сион, в род и род. Аллилуия.

 (Пс. 145)

 

В этом псалме автор делает судьбоносное обещание: «Буду восхвалять Господа, доколе жив; буду петь Богу моему, доколе есмь» (2).

 

Это прекрасные слова посвящения Богу. Если мы хотим быть верными призванию, мы должны повторять их каждый день и миг, мы должны жить ими.  

 

Если мы посвящаем Богу все время нашей жизни и наполняем Его славой все сферы нашей жизни, то уже вскоре начинаем видеть, как наша жизнь и Божественная жизнь сливаются воедино, а наше служение Богу становится Его служением в нас и через нас. Не все и не сразу, но постепенно, через каждый момент, слово, поступок слава Божья будет сиять и преображать нашу жизнь. 

 

Я вижу здесь три простых условия, которые помогут нам держаться нашего призвания и хранить верность Богу. Если мы хотим служить Богу «доколе есмь», то: 

 

1.Все время нашей жизни посвящается Богу как той главной теме, благодаря которой все обретает смысл и красоту. 

Каждое мгновение жизни должно быть наполнено поклонением и прославлением. Если мы действительно хотим петь Господу, то будем делать это не только по праздникам. В процессе повседневной практики прославление становится не просто одной из многих активностей, но образом жизни. Мы верим, славим, служим так же естественно, как дышим, мыслим, ходим.  

Стоит посмотреть на то, как составлено наше ежедневное расписание, как распланирована наша жизнь. Все должно быть подчинено одной теме, одной песне, но без фальши и без принуждения. С каждым новым моментом, посвященным Богу, Его слава в нашей жизни будет сиять ярче. 

 

2. Вся наша жизнь во всех ее сферах добровольно вручается, передается, переподчиняется Богу.  И тогда все сферы жизни становятся одной песней. Вся жизнь становится пением, прославлением.  И это не только в песне, но и в заботе об обиженных и алчущих. Мы должны проверить все сферы, измерения, уголки нашей жизни, чтобы Бог господствовал везде, чтобы все наше стало Его, и мы могли найти себя в Нем. Это относится и к глубоко личной жизни, и к публичной сфере, и к семье, и к работе. Мой добрый знакомый, профессор музыки, любит свою работу как служение, в прямом смысле живет этим, так что даже в конце своих электронных писем обязательно ставит слово-призыв: «Пой!».  

 

3. Все наша жизнь становится отражением, выражением, проявлением Божьей жизни в нас. 

Если вся наша жизнь, все минуты жизни, все мысли и поступки подчиняются одному призванию – прославлять Бога и служить Ему, то постепенно вся наша жизнь становится Его жизнью, жизнью в Нем, жизнью для Него.

Верность призванию, постоянство в служении, неутихающее пение связываются с характером Бога – Он такой, что мы не можем не петь, не славить, не служить.

Если Господь освобождает узников, отверзает очи слепым, восставляет согбенных,хранит пришельцев, поддерживает сироту и вдову, то как должны поступать мы, какими должны быть мы?

Хорошо почаще смотреть на свою жизнь как в зеркало и проверять, видим ли мы там Бога, видят ли в нас Бога другие люди?

 

***

Буду петь, буду служить доколе жив. Это прекрасные слова поклонения и прославления, посвящения и верности призванию. 

Здесь есть большее, чем прекрасное настроение. Здесь есть переживание Бога, удивление, восхищение Его верностью, желание быть подобным. 

Господь – «вечно хранящий верность». Он будет «царствовать вовеки».

Раз Он — вечно, вовеки, то и я – доколе жив, доколе есмь. 

С Ним, в Нем, Им, для Него. Пой!

 

 

Слово от Господа

• 13 октября, 2020
• Статьи

Чаще всего слово от Господа – вовсе не то, что нам хотелось бы услышать, но это именно то, что нам нужно на самом деле. 

Беда в том, что мы настроены слышать от Бога лишь то, что отвечает нашим ожиданиям.

Мы не слышим и не хотим слышать слово от Господа, мы слышим лишь себя и выдаем свое слово за слово Господне.

Царь Седекия был слабым, но амбициозным.

Он решил опереться на Египет и освободиться от Вавилона. Он никого не спрашивал, он сам так решил.

Беда не в том, что царь был слабым. Беда в том, что он был своевольным.

 «Ни он, ни слуги его, ни народ страны не слушали слов Господа, которые говорил Он чрез Иеремию пророка» (Иер. 37:2).

И вдруг, он обращается к пророку с просьбой: 

«помолись о нас Господу Богу нашему» (3). 

Что значит «помолись о нас Господу Богу нашему»?

Значит ли это, что царь не знал, как поступить правильно и решил узнать волю Божью? 

Увы, вовсе нет. Это значит, что царь уже принял свое решение и лишь хотел заручиться поддержкой пророка, чтобы показать народу, что Бог на его стороне.

Царь Седекия знал, что войско фараоново выступило из Египта. И это давало ему надежду на избавление от Халдеев. 

Но слово от Господа разрушило эту ложную надежду:

«И было слово Господне к Иеремии пророку:  так говорит Господь, Бог Израилев: так скажите царю Иудейскому, пославшему вас ко Мне вопросить Меня: вот, войско фараоново, которое шло к вам на помощь, возвратится в землю свою, в Египет; а Халдеи снова придут и будут воевать против города сего, и возьмут его и сожгут его огнем. Так говорит Господь: не обманывайте себя, говоря: ‘непременно отойдут от нас Халдеи’, ибо они не отойдут; если бы вы даже разбили все войско Халдеев, воюющих против вас, и остались бы у них только раненые, то и те встали бы, каждый из палатки своей, и сожгли бы город сей огнем» (6-10).

В этот раз Господь был не против Халдеев, но против Иерусалима. Если Господь против Иерусалима, то Египет не поможет, и никто другой не поможет.

Вместо того, чтобы искать примирения и союза с Богом, Седекия искал союза с Египтом.

Вместо того, чтобы спросить пророка о воле Божьей, царь просит о поддержке своих заведомо ошибочных решений.

Когда Иеремия оказывается в темнице, Седекия освобождает его, надеясь на доброе, одобряющее слово.  

«Царь Седекия послал и взял его. И спрашивал его царь в доме своем тайно и сказал: нет ли слова от Господа? Иеремия сказал: есть; и сказал: ты будешь предан в руки царя Вавилонского» (17).

Что значит «нет ли слова от Господа»? 

Царь знает, что слово от Господа уже было. Но это слово царю не понравилось. Поэтому он продолжает добиваться такого слова, которое было бы угодно его царской воле. 

Почему он говорит с пророком тайно? 

Потому что боится, что слово от Господа испугает его слуг и весь народ.  

Иеремия благодарен за избавление из темницы, он хотел бы сказать что-то доброе, но не может. 

Царь продолжает спрашивать, не принимая ответы. А пророк продолжает повторять то же слово, потому что другого нет. 

Так что же значит «вопросить» Господа?

Это значит, что мы должны спрашивать Господа так, чтобы быть способным принять любой ответ как руководство к действию и призыв к обращению. 

Это значит, что мы должны понять: суровое слово от Господа лучше ложных надежд. 

Это значит, что мы должны искать не решения наших проблем, но воли Божьей и Лица Его даже посреди войн и бедствий. 

Может быть

• 9 октября, 2020
• Статьи

Неверность людей по отношению к Богу удивляет и ужасает. Сколько можно грешить? Сколько Бог может терпеть? Но каждый раз, когда своеволие человека нарушает добрые Божьи планы, мы слышим от Всевышнего не слова окончательного приговора, но слова милости и терпения: «Может быть».

Так было во время пророка Иеремии, когда всем было понятно, что дни Иудейского царства сочтены.  И все же, Господь продолжал говорить к Своим упрямым детям, предлагая им воспользоваться последним шансом. 

Иеремия находился в заключении за то, что передавал народу Божьи слова обличения и предупреждения. Он лишился возможности выступать публично, но помнил каждое слово. Поэтому Господь повелевает ему записать все откровения в один свиток, который стоило бы назвать двумя словами – «Может быть».

«Возьми себе книжный свиток и напиши в нем все слова, которые Я говорил тебе об Израиле и об Иуде и о всех народах с того дня, как Я начал говорить тебе, от дней Иосии до сего дня; может быть, дом Иудин услышит о всех бедствиях, какие Я помышляю сделать им, чтобы они обратились каждый от злого пути своего, чтобы Я простил неправду их и грех их» (Иер. 36:2-3).

У Господа есть план, но в этом плане есть место для «может быть». 

Господь «помышляет сделать бедствия», но в случае раскаяния и обращения готов простить неправду и грех. 

Если мы хотим услышать и передать людям не отдельную часть Божьего откровения, но «все слова», то среди них будет место и бедствию, и надежде, и гневу, и милости.  

Иеремия продиктовал Варуху «все слова» Господни, а затем добавил от себя личную просьбу: 

«Я заключен и не могу идти в дом Господень; итак иди ты и прочитай написанные тобою в свитке с уст моих слова Господни вслух народа в доме Господнем в день поста, также и вслух всех Иудеев, пришедших из городов своих, прочитай их;может быть, они вознесут смиренное моление пред лице Господа и обратятся каждый от злого пути своего; ибо велик гнев и негодование, которое объявил Господь на народ сей» (5-7).

Удивительно, то, что Иеремия повторяет те же слова: «может быть». 

Он хочет этого, он надеется на это. Хотя знает жестокость и упрямство своего народа.

Исполняя волю Божью, пророк рисует своей жизнью, и даже жизнью Варуха. Все ради «может быть».

Увы, в это раз не удалось. Еще один шанс упущен. «Может быть» не стало реальностью. 

Царь сжигает пророческий свиток. Он переживает о том, как сохранить свою власть здесь и сейчас, и вовсе не думает о завтрашнем дне.  

^«И не убоялись, и не разодрали одежд своих ни царь, ни все слуги его, слышавшие все слова сии» (24).

Однажды в своем греховном своеволии человек проходит точку невозврата, после чего он не страшится даже Бога и ненавидит слова правды. 

Вместо того, чтобы послушать пророков, царь собирается покарать их. Ему не нравятся слова «может быть», он хочет сделать все, чтобы сама возможность обращения к Богу, возможность иной жизни была исключена. Он думает так: пока я царь, «может быть» только так, как я захочу, иначе НЕ «может быть». Так человек отстаивает свое право не только на грех, но и на высшую власть определять то, что может быть или не может быть. Пророки – угроза такой власти, потому что напоминают о том, что вся полнота власти принадлежит Богу, что иллюзия человеческого самовластия закончится разрухой и пленом. 

Господь бережет Своих пророков, Он скрывает их от царского гнева (26). 

Для чего? Чтобы они продолжили напоминать о «может быть».

Поэтому вместо первого свитка Господь повелевает изготовить новый (27-28). В нем были те же слова о грехе и наказании, даже больше, чем в первом, так как было «еще прибавлено к ним много подобных слов» (32). Но в этом множестве пугающих слов всегда остаются два слова надежды: «может быть». И мы ответственны за то, чтобы они звучали «вслух всего народа», вопреки угрозам царей, князей и лжепророков.  

Живущие в шатрах

• 7 октября, 2020
• Статьи

В отношениях Бога и Его народа нет темы важнее верности. Это главное условие благословения, основа завета. 

Вопреки неверности людей, Бог был и остается верным. Увы, Божий народ взаимностью не отвечал, верностью не отличался.

Эта странная асимметрия говорит о много. Бог верен, но мы не верны. Мы не верны, но Бог по-прежнему верен.  

Насколько нас удивляется верность Божья, настолько же поражает неверность людей.  

История с Рехавитами – хорошая иллюстрация того, что Божий народ был избран исключительно по благости и милости Божьей, никак не по своим собственным качествам; что другие племена и народы будут благословлены за верность и послушание, в то время как самые «святые» и «избранные» будут наказаны за неверность и упорство, их имя их не спасет.  

Этой историей Господь желал возбудить ревность в Своем народе.Он показывает, как верность Рехавитов превосходит верность Израиля. Он не унижает Свой народ этим сравнением, но призывает к здравому смыслу и исправлению отношений.  

Когда Иеремия, испытывая родственное племя Рехавитов, ^«сказал им: пейте вино», они ответили твердо: 

«мы вина не пьем; потому что Ионадав, сын Рехава, отец наш, дал нам заповедь, сказав: ‘не пейте вина ни вы, ни дети ваши, вовеки; и домов нестройте, и семян не сейте, и виноградников не разводите, и не имейте их, но живите вшатрах во все дни [жизни] вашей, чтобы вам долгое время прожить на той земле, гдевы странниками» (Иер. 35:5,6-7).

Они послушались отца своего «во всем, что он завещал» и не променяли свой образ жизни на соблазнительный комфорт и доступные наслаждения. 

Они жили в шатрах, хотя могли бы жить в городах. Они кочевали, хотя вполне могли пустить корни. Они жили как странники, хотя эта земля была для них родной.

Ни винограда, ни вина. Ни посева семян, ни строительства домов. 

Они не забыли свое предназначение, были верны завету отца. 

Если Рехавиты были настолько послушны наставлениям предков, то насколько Израиль должен быть послушен словам Божьим и верен завету с Ним? 

Верность Рехавитов может служить хорошим уроком для Божьего народа. 

^«Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: иди и скажи мужам Иуды и жителям Иерусалима: неужели вы не возьмете из этого наставление для себя, чтобы слушаться слов Моих? говорит Господь. Слова Ионадава, сына Рехавова, который завещалсыновьям своим не пить вина, выполняются, и они не пьют до сего дня, потому чтослушаются завещания отца своего; а Я непрестанно говорил вам, говорил с раннегоутра, и вы не послушались Меня» (13-14).

Этот урок остался без внимания, 

«посему так говорит Господь Бог Саваоф, БогИзраилев: вот, Я наведу на Иудею и на всех жителей Иерусалима все то зло, которое Яизрек на них, потому что Я говорил им, а они не слушались, звал их, а они неотвечали» (17).

За неверность, непослушание, упорство и гордость Иерусалим будет разрушен. А живущие в шатрах будут награждены.

«А дому Рехавитов сказал Иеремия: так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: за то, что вы послушались завещания Ионадава, отца вашего, и храните все заповеди его и вовсем поступаете, как он завещал вам, — за то, так говорит Господь Саваоф, БогИзраилев: не отнимется у Ионадава, сына Рехавова, муж, предстоящий пред лицемМоим во все дни» (18-19).

Странники, живущие в шатрах, свободны от чуждых влияний этого мира, от его греховных обычаев и соблазнов. Они помнят заветы отцов и не смешиваются с другими народами. Как бы хотелось, чтобы все это было не только о них, но и о нас. Будем как Рехавиты. 

Время радикалов: Сергей Санников о миссии Церкви в постсоветском контексте

• 5 октября, 2020
• Статьи

  

 

Образование может и должно быть частью миссии церкви в постсоветском контексте. Сформулировав и отстояв этот тезис для церквей постсоветского пространства, доктор Сергей Санников внес значительный вклад в развитие миссиологии, в более широкое, многостороннее понимание миссии. В данной статье будут рассмотрены четыре актуальные формы миссии для постсоветских контекста: образование как миссия; свобода как краеугольный принцип; христианская культура как миссионерское поле; радикализм как форма свидетельства. Показав их важность и совместимость, Сергей Санников показал также личный пример, достойную для подражания модель личностной интеграции этих разных, но взаимно дополнительных подходов. Он смог соединить собой разные сферы служения, духовные и интеллектуальные традиции, и даже целые эпохи. В последующем кратком анализе будет показано, как идеи Санникова о миссии в сфере образования, культуры, религиозной свободы и радикальных форм свидетельства миру определили основные пути развития постсоветской миссиологии.

 

 

Имя Сергея Викторовича Санникова известно главным образом среди тех, кто учится и учит. Он связал всю свою жизнь и призвание с развитием христианского образования в постсоветских странах, и эти завоевал заслуженное признание среди интеллектуалов. При этом дело его жизни выходит за рамки образования и служит миссии Церкви во всей ее сложности и целостности. Как следует из его текстов и выступлений, образование – это лишь часть более широкой миссии Церкви, да и сама Церковь – тоже лишь часть более масштабной картины Божьего Царства, спасающей Божьей деятельности в мире по обе стороны церковных стен. Вот почему имеет смысл рассматривать творчество нашего автора в предельно широком контексте миссии Бога в мире, хотя фокусироваться в первую очередь на тех сферах и направлениях миссии Церкви, которые имеют ключевое значения для наших дней, для современных постсоветских реалий. В своих последующих размышлениях я хочу остановиться на четырех важных формах миссии Церкви в современном мире, которые, как мне кажется, представляют для Сергея Санникова особый интерес и в своей совокупности существенно расширяют и освежают наше понимание миссии. Вот эти четыре акцента: образование как миссия; свобода как краеугольный принцип; христианская культура как миссионерское поле; радикализм как форма свидетельства. Эти формы миссии чрезвычайно актуальны и перспективны, но все еще мало осмысленны.  В этой сфере, как и в других, Сергей Санников выступил первопроходцем и пророком, голос которого должен быть услышан, тексты которого должны изучаться, дело которого должно продолжаться в молодых поколениях евангельских мыслителей и служителей. Я попытаюсь коротко охарактеризовать позицию автора в этих четырех направлениях и показать значимость его вклада для формирования целостной миссии среди постсоветских евангельских протестантов. 

Образование как миссия

Основной формой миссии лично для Сергея Санникова стало образование.  Он показал собой пример того, как образование влияет на все сферы и формы служения, как оно открывает новые возможности для миссии и расширяет пределы влияния Церкви. 

В своем докладе «Богословское образование как миссия церкви в постсоветском обществе», подготовленного для богословского форума 2006 года, Санников пересматривает понимание миссии в свете новых образовательных стратегий. Он напоминает, что «До XIV  века слово миссия употреблялось исключительно к учению о Троице… В XIX веке под миссией стали понимать пропаганду веры и распространение христианства»[1]. Очевидно, что нашему автору не очень нравится такое понимание миссии, поскольку здесь христианство как система и традиция подменяет собой живые и личностные отношения Бога с миром. Сформировавшись на рубеже традиций Восточного и Западного христианства, Сергей Санников критично воспринимал и первое, и второе. Для него миссия – не столько распространение «своей» веры, сколько соучастие в жизни и деятельности Бога. Он с радостью замечает, что «После революционного для богословия миссии доклада Карла Барта на Виллингенской конференции 1952 года миссию стали понимать как дело Божье, а не дело церкви»[2].

Если миссия – это дело Божье, то границы Церкви становится прозрачными, а отношения между Церковью и образованием гармонизируются ради общей цели служения Богу, т.е. соучастия в том, что Он уже делает в этом мире – с нами или без нас. 

Здесь преодолеваются постсоветская церковная маргинальность и более традиционный экклезиоцентризм, известная подозрительность к «слишком умным» и высокомерие новоиспеченных богословов. В миссии Бога всем находится место и роль, но нужно учится служить вместе, сообща, дополняя друг друга. 

Стоит сказать, что сам Сергей Викторович послужил добрым примером того, как можно расширять границы и при этом оставаться скромным слугой Церкви, как строить большие партнерства с разными церквами и оставаться верным своей малой традиции, как непрестанно учиться и не превозноситься, но служить всеми знаниями и способностями делу миссии.

Пересмотрев понимание миссии, Санников пересматривает и форматы образования в свете миссии, в свете расширенного и обновленного понимания миссии. 

Он понимает христианское образование прежде всего как как «приобретение учеников», т.е. целостное воспитание последователей и слуг Христовых. В таком переориентировании образования с механического информирования на личностное формирование заключается «самый перспективый план миссионерской работы в постсоветской обществе»[3].

Анализируя смену миссионерских парадигм в евангельском движении, Сергей Санников приходит к скромному, но сбалансированному пониманию миссии. 

Не стоит возвращаться к старым моделям раннего этапа, когда «миссия молодых евангельских церквей XIX, начала XX века носила активный характер просвещения невоцерковленных православных»[4], и совсем не стоит возвращаться к советскому опыту. Для советских верующих период иллюзий относительно сосуществования с богоборческой властью закончился довольно скоро: «Новый этап миссионерской ориентации начинается конца 20-х годов, когда любой вид религиозной деятельности вне церковного помещения стал рассматриваться как религиозная пропаганда и сурово караться советскими законами. С этого времени миссия стала рассматриваться и богословски осмысливаться как свидетельство… То есть, претворялась в жизнь не наступательная, как более пассивная модель миссионерства[5].

До сих пор большинство постсоветских верующих остаются в плену того трагического опыта и тех «пассивных моделей». 

Но Сергей Санников призывает идти дальше. Он спрашивает: «В чем специфика и контекста современной миссии в Евразии?» и упоминает среди факторов «Рост национализма и агрессивного славянофильства»[6]. Помимо государственного давления на евангельских верующих и ограничение их миссионерской активности, более агрессивную роль стало играть и огосударственное православие: «По старой привычке любая евангелизационная деятельность стала рассматриваться как прозелитизм, ибо православие считает все население Украины и России православными по факту рождения»[7].

В этих условиях будет трудно отстаивать «наступательные» модели миссии, поэтому «Вероятнее всего, главными направлениями миссионерской работы в ближайшем будущем должны стать: свидетельство как святое присутствие, жертвенная дьякония, научение как формирование учеников»[8]. Последнее направление для нашего автора является ключевым. Потому что только духовно сформированные и всесторонне подготовленные ученики могут свидетельствовать святым присутствием во всех сферах жизни общества и жертвенно служить разнообразным нуждам людей.

Как видим, Санников последовательно и аргументированно возвращает тему образования в контекст миссии, но не настало ли время постсоветским миссионерам и миссиологам вернуть свою тему в контекст образования, больше использовать его ресурсы и глубже переосмыслить свои задачи в свете новых образовательных трендов? Не настало ли время для такого целостного видения, в котором темы миссии, образования и Церкви будут интегрированы и гармонизированы; а само это видение выразится в массовых и влиятельных движениях и сообществах христиан-педагогов, студентов, ученых? Я думаю, что Санников сделал свой вклад в формирование именно такого видения. При этом его голос остается пока пророческим, хотя такие сообщества постепенно растут и их влияние расширяется, преображая и Церковь, и общество. С момента публикации доклада об «образовании как миссии» прошло четырнадцать лет, но уже сейчас я могу назвать десятки имен богословов и миссиологов, которые пошли этим путем, стали влиятельным в образовательной среде, открыли для миссии эту сферу, изменили к лучшему имидж евангельского сообщества и показали собой вдохновляющий пример для новых поколений. 

Свобода как главный баптистский принцип 

Возможности образования как миссии, да и других направления христианского служения в мире, зависят от степени свободы и понимания свободы в обществе и Церкви. 

Представляя традицию консервативных баптистов, Сергей Санников оставался и остается последовательным приверженцем свободы как важнейшего духовного и социального принципа. Здесь он послужил пророком для нашего времени, в котором стабильность ценится выше свободы. Наш автор напоминает, что «Главной особенностью баптизма западные истории считают фундаментальную категорию индивидуальной свободы», но у нас не совсем так: «В восточном баптизме только в последнее время эта категория приобретает все более высокую ценность[9].

Подозрительность в отношении свободы он относит на счет советского прошлого, с которым все еще не удается распрощаться: «Сегодня многим баптистам, прошедшим тоталитарное воспитание, трудно примириться с существованием ложных и еретических учений, но именно эта свобода и составляет ядро всемирного баптистского наследия»[10].

При этом Санников разделяет обеспокоенность постсоветских баптистов в отношении свободы как вседозволенности, свободы без духовного содержания, свободы без послушания Богу и Его заповедям. Поэтому он разграничивает понятия толерантности и свободы, жертвуя первым ради второго: «Исторически баптисты не поддерживали понятие толерантности, так как считали, что это только уступка иному пониманию, снисхождение к нему, закрытие глаз на его неправоту.  Следовательно, толерантность – это молчаливое терпение, а свобода – это право иметь любое мнение и право свободно высказывать его, критикуя другое мнение»[11].

Церкви должны нести в мир правильное понимание свободы, учить этой свободе, являть эту свободу и не нарушать свободу других людей, свободу верить иначе или не верить вовсе. Отношение христиан к свободе – важная форма свидетельства современному миру, в котором лучше всего себя чувствуют крайности жестокого рабства или соблазнительной вседозволенности. 

В своих текстах, да в своей личной жизни, Сергей Санников продемонстрировал достойный пример того, как свобода может сочетаться с весьма консервативным баптистским вероучением. В конце концов, в баптистском понимании свобода – это именно традиционная ценность. В постсоветском контексте это звучит непривычно, но именно это обстоятельно и делает вклад Санникова особенно ценным.

Христианская культура как нереализованная возможность

Отстаивая принцип свободы, Санников «благословляет» творчество в области общественной и культурной. Без христианского влияния на культуру будет трудно сохранить свободу. В отрыве от культуры не выживает и образование. 

При всей своей значимости эта сфера остается для постсоветской Церкви неосвоенным миссионерским полем, чужой и чужой средой.   

Как замечает Санников, «На постсоветском пространстве христианская культура как массовое явление не состоялась, а как и во всем мире, охваченном постмодернизмом, она осталась принадлежностью либо обособленной религиозной группы, либо отдельного христианина»[12]. Без всякой грусти он констатирует, что «С уровня общепринятой культуры она перешла на уровень личности»[13]. С одной стороны, для евангельского христианства в этом нет ничего трагического, поскольку все действительно важное начинается с личности. С другой стороны, вера должна расти и распространяться, охватывая не только уровень индивидуальной и сферу внутренней жизни, но и социокультурные измерения, да и общество в целом. Пока что этого перехода не происходит. Христианство остается культурой личной или групповой, но не становится массовой. 

Сам Санников – это пример такой немассовости и отдельности. Его творчество должно вдохновить многих, но пока остается уделом меньшинства. 

Санников являет собой редкий пример «культурного» постсоветского протестанта, совмещая богословский евангельский консерватизм с интересом к православной культуре. Работая на стыке самых разных культурных и богословских традиций, он смог избежать конфликтов и объединить собой доныне непримиримое – Евангелие и культуру, философию и богословие, наследие Реформации и радикальный анабаптизм, западное и восточное христианство, глубокую историю и малоосмысленную современность.

При этом в своем отношении к доминирующей культуре он остается не просто консерватором, но даже радикалом. Утверждая, что «все виды искусства контролируются греховным миром»[14], он подтверждает свою приверженность свободе и свободной культуре. 

Он не делает громких заявлений, не видит перспективы в масштабных культурных войнах или же в капитуляции и приспособлении.  Он самокритичен даже в отношении собственной традиции, которая уже пыталась отвоевать культуру и окультуриться самой. «Все основные направления в христианстве пытались «осовремениться» и идти в ногу со временем», и к большому сожалению, «быстрее всего этот процесс протекал в протестантизме»[15].  

Остается мало популярная и малоосмысленная возможность – тихо и скромно создавать оазисы, очаги, оплоты христианской культуры без наивных претензий на изменение массовой культуры путем завоевания или приспособления. Перспективы христианского влияния на культуру всегда начинаются с личности и ее свободного определения в отношении к Богу. Эти мягкие формы влияния не могут быть насильственными и массовыми, хотя могут и должны пленять добрым личным примером и прекрасными образами. В христианской культуре как миссии всегда останется фундаментальное противоречие между желанием изменить внешний мир к лучшему и собственной радикальной неотмирностью.

Радикализм как свидетельство миру

Будучи одним из самых образованных людей среди постсоветских христианских интеллектуалов, Сергей Санников остается последовательным радикалом. Он всегда оставляет за собой право на особое мнение и не готов жертвовать им ради карьеры или комфорта. 

В этом смысле его интерес к радикальной Реформации отнюдь не случаен. Он черпает вдохновение в историях об анабаптистах, которые не пытались изменить мир или приспособиться к нему, но свидетельствовали всей своей жизнью о возможности мира иного. 

Эта форма миссии остается актуальной для каждой эпохи, но особый интерес вызывает в наше время. После многочисленных попыток «трансформации общества» и «христианизации мира» мы стали более сдержанными в наших амбициях, и более внимательными к Божьей воле и к формам Божьей работы в мире. 

В эпоху теплохладного христианства и агрессивно антихристианской культуры возникает запрос на радикальных формы христианского свидетельства. Они не стремятся быть привлекательными или успешными, они лишь выражают то, что должны выразить – веру и верность Божьей истине.

Санникова «радикализм привлекает своей ясностью и определенностью», он не может сдержать своих симпатий:  «Как не хватает этого нам в размытости, полутонах, и в неопределенности постмодернизм! Радикал, однажды сказав решительное «Да» своему выбору, уже не колеблется и не сомневается. Он внутренне спокоен, хотя понимает, что говоря «Да», он тем самым говорит не менее решительное «Нет» себе, своему уюту, спокойствию и безопасности. Современный обыватель говорит и да и нет одновременно и этим самым он не говорит ни «Да», ни «Нет». Радикал говорит либо «Да», либо «Нет»… Нельзя полностью и до конца сказать «Да» Христу и не стать на узкий путь следования за Ним. Анабаптисты стали на этот путь и их одинаково гнали как католики, так и протестанты. Настоящие анабаптисты всегда радикалы, но не фанатики, хотя среди них были и такие»[16].

Наш мир гонит христиан, но в то же время удивляется им. Ведь не так страшно умереть, как быть пустым и неинтересным.

Если христианин сможет быть радикалом, но не фанатиком, он вызовет неподдельный интерес. Если он сможет быть верным своей вере и страстным в своей проповеди, но без насилия и глупости, он будет пользоваться симпатией. 

Что остается у христиан, когда они лишаются привычной поддержки со стороны государства и симпатий общества? У них остается самое главное, то, что делает их христианами, чего мир не может лишить их.

Именно потому они готовы идти путем радикального нонконформизма – потому что на этом пути они освобождаются от мирских влияний и мир видит яснее их отличий, их немирскую природу, видит в них силу любви и сияние Божьей славы.

Эта инаковость радикальных христиан становится основной формой свидетельства миру: «Они часто «безумно» не соглашаются с мнением власти, но не потому, что не уважают власть, а потому что повинуются слову Христа и Его Нагорной проповеди. Они бедны и непрактичны, но не потому что плохо работают, а потому что отказываются делать бизнес по законам общества, в котором живут. Стоит ли осуждать из экстремизм?»[17].

В мире легких решений и мегатрендов Санников отстаивает немодный путь, требующий личного посвящения, осмысленности и верности. В мире, где так важно контекстуализироваться, он напоминает о том, что иногда нужно идти против течения и быть с малым стадом, а не с «моральным большинством».

***

Мы живем в удивительное время, когда в поисках церковного и миссионерского обновления нам стоит смотреть не только вперед, но и оглядываться назад; не только мечтать, но и знать историю; не только думать и писать самим, но также учиться у других. Я удивляюсь, как много Божьих даров были, есть и будут доступны нам в любую эпоху. Сергей Викторович – один из таких даров. Он соединяет собой разные сферы служения, духовные и интеллектуальные традиции, и даже целые эпохи. В своих размышлениях о миссии в сфере образования, культуры, религиозной свободы и радикальных форм свидетельства миру, он высветил и наметил основные пути развития постсоветской миссиологии. Он оставил в наследие молодым поколениям целую библиотеку своих текстов и продолжает ее пополнять. Но самое главное, он оставил нам добрый пример того, как в одной личности могут сочетаться самые разные направления и формы служения. Он не только описал, но и показал собой, как образование может быть больше чем образованием, как образование может быть миссией. Он ценил, уважал, защищал свободу — свою и чужую. Его творчество стало настоящим культурным феноменом, выходящим далеко за рамки евангельской среды. Его образ и образец жизни стал добрым примером радикальной посвященности и верности. И это самая главная форма миссии, которая не может быть не актуальной в любое время, — миссия личного свидетельства и примера. В образовании и культуре, в защите свободы и радикальном свидетельстве роль личности всегда будет на первом плане. Наше время должно стать не столько временем радикальных идей или текстов, сколько временем радикалов — образованных и культурных, свободных и творческих, верующих и верных. 

 

 

Библиография

 

1.    Санников, С.В., “Богословское образование как миссия церкви в постсоветском обществе” в Богословие в евангелизме. Доклады богословского форума, 57-79. Запорожье: Пилигрим, 2007.

2.   Санников, С.В., “История и анализ баптистских принципов в свете категории свободы совести” в 400-летие баптизма и принцип свободы совести. Сборник докладов, 77-89. Одесса, 2010.

3.   Санников, С.В. Популярная история христианства. 20 веков в пути. Киев: Саммит-Книга, 2011.

4.   Санников, С.В., редактор. Фундамент. Курс начального богословия. Одесса, 2006. 

5.    Санников, С.В., редактор. Менно Симонс и анабаптисты. Штайнхаген:Samenkorn, 2012.

 

Если хочешь остаться свободным, дай свободу ближнему своему

• 30 сентября, 2020
• Статьи

 

  

Когда нам угрожает рабство, самое время подумать о том, как мы относились или продолжаем относиться к нашим ближним. Да, я не ошибся, нам нужно подумать не о врагах, которые неумолимо приближаются, но о тех ближних, отношения с которыми остаются в нашей власти.

Пророк Иеремия проливает свет на простые, но не для всех очевидные причины грядущей национальной катастрофы – разделение в народе, несправедливость, вероломство и жестокость против своих братьев по крови и вере.

Желая укрепить единство в народе перед лицом внешней опасности, царь Седекия договорился с народом, чтобы все рабы и рабыни, евреи и еврейки были отпущены на свободу. Но уже вскоре все вернулось на круги своя. Народ слишком привык к рабству и совсем отвык от свободы. После этого падение Иерусалима стало неизбежным – не потому, что Бог сменил милость на гнев и не потому, что царь Вавилонский был сильнее, но потому что народ сам отказался от свободы.    

«Царь Седекия заключил завет со всем народом, бывшим в Иерусалиме, чтобы объявить свободу, чтобы каждый отпустил на волю раба своего и рабу свою, Еврея и Евреянку, чтобы никто из них не держал в рабстве Иудея, брата своего. И послушались все князья и весь народ, которые вступили в завет, чтобы отпустить каждому раба своего и каждому рабу свою на волю, чтобы не держать их впредь в рабах, — и послушались и отпустили; но после того, раздумавши, стали брать назад рабов и рабынь, которых отпустили на волю, и принудили их быть рабами и рабынями» (Иер. 34:8-11).

Такое вероломное и жестокое отношение к своим же братьям вызвало справедливый гнев Господа: 

«Я заключил завет с отцами вашими, когда вывел их из земли Египетской, из дома рабства, и сказал: ‘в конце седьмого года отпускайте каждый брата своего, Еврея, который продал себя тебе; пусть он работает тебе шесть лет, а потом отпусти его от себя на волю’; но отцы ваши не послушали Меня и не приклонили уха своего. Вы ныне обратились и поступили справедливо пред очами Моими, объявив каждый свободу ближнему своему, и заключили предо Мною завет в доме, над которым наречено имя Мое; но потом раздумали и обесславили имя Мое, и возвратили к себе каждый раба своего и каждый рабу свою, которых отпустили на волю, куда душе их угодно, и принуждаете их быть у вас рабами и рабынями. Посему так говорит Господь: вы не послушались Меня в том, чтобы каждый объявил свободу брату своему и ближнему своему; за то вот Я, говорит Господь, объявляю вам свободу подвергнуться мечу, моровой язве и голоду, и отдам вас на озлобление во все царства земли (13-17).

Рабство было двойным грехом – против ближних и против Бога. Эта отвратительная практика была нарушением и общественного договора, и завета с Богом. 

Народ, который своих же ближних превратил в рабов, не мог остаться свободным, но стал рабом более сильных империй. Отвергнув закон Божий, люди лишились свободы – сперва свободы других, дальних и ближних, а потом и свободы всех.

Даже видя приближающиеся полчища врагов, богатые и власть имущие не спешили отпустить своих рабов. Уже вскоре они все вместе отправились в плен, чтобы в далекой земле служить царю Вавилонскому. Вчерашние рабы и рабовладельцы шагали вместе, связанные одной цепью, одной судьбой, одной бедой.

Я вполне допускаю, что по милости Божьей Вавилонский плен мог быть отменен, если бы народ в Иерусалиме проявил милость к своим должникам и рабам. 

То, как мы относимся к ближним, прямо определяет нашу собственную судьбу. 

Мы не поймем, насколько отвратителен грех рабства перед Богом, пока сами не станем рабами и не переживем на себе ту боль, что причиняли другим. 

Если мы отпустим своих рабов и обновим завет с Богом, мы можем избежать плена и радоваться нашей общей свободе, Богом данной свободе для бедных и богатых, сильных и слабых, ближних и дальних. Но даже если мы не сможем избежать беды, мы встретим ее вместе, как свободные люди, как братья, как дети одного Отца. Только тот, кто отпустил рабов, сможет прожить и умереть свободным.