Online

Archives › Статьи

Не в тему. О России

Не в тему. О России

Не в тему. О воскресении России

Я живу в Украине, украинец — по маме. Это моя страна, мой народ. Люблю, молюсь, переживаю. Но по отцу я – русский. И здесь боли не меньше, даже больше. Украину убивают соседи. Россию убивают русские. Главный враг россиян – вождь, который толкает страну к войне, жертвует жизнями своих сограждан, лишает будущего их детей. И те, кто ему апплодируют, — самоубийцы. Это было не первый раз. Но никто не думал, что повторится. Гитлер воевал с другими народами. Сталин воевал со своими. Уничтожали цвет своей нации – священников, ученых, офицеров, фермеров. Сегодня – то же самое. Та же оргия пролетариата. Та же жажда крови. Не только украинской, но и русской. Закрыты рты у русских людей. Заперты ставни. На улицах – швондеры и шариковы.
Я родился на Волге, люблю простор, широту, свободу. Мои предшественники получали пулю в лоб от советской власти – за свою веру, за свою свободу. Россия, поклоняющаяся Пу, – не моя, я не знаю такой, и не хочу знать. Это и вовсе не Россия, а ее тень, темная изнанка, дьвольская пародия.
Знаю, лучше, чтобы я такого не писал. Потому как свободный русский – предатель рабов, враг «народа». Не привыкать. Мой отец и мой прадед были такими же «врагами». Потому что именно в свободных людях и живет душа народа. А в рабах живет лишь злость и зависть.
Я вырос на стихах Шевченко и на романах Достоевского. Последние месяцы думал об Украине и вспоминал Шевченко. А сегодня подумал о Достоевском и о России. И подумал не как об агрессоре, а как о родной и глубоко насчастной, изнасилованной, затоптанной, политой кровью земле, о разорванной и больной душе этой земли.
Разлука и тоска. И все же, я думаю, что украинский и русский народы – по-настоящему братские. Потому что их связывают две страсти – по свободе и по Богу. Эти народы — вольнолюбцы и богоискатели. Потому их так строго стерегут на цепи.
Но чем сильнее стараются темные силы сдержать эти страсти, тем скорее они вырвутся – слезами, молитвой, покаянием, пробуждением.
Сегодня возрождается Украина. А завтра воскреснет Россия. «Лазарь, друг наш уснул», но Христос идет разбудить его….

Ключевой момент

Ключевой момент

«О, если бы ты был холоден или горяч!» (Откр. 3:15)

Думаю о бедах нашей страны и возвращаюсь к теме украинского христианства. Мы об этом много говорили в дни Майдана. Тогда народ звал Церковь, и она была вынуждена отвечать словом, молитвой, ходатайством. Слава Богу за это. Но сегодня этого мало. Идет необъявленная война против Украины. И единственной силой, действующей по разные стороны баррикад, остается Церковь. Но и с ней не все в порядке. Протестанты в Донецке третий месяц героически молятся вокруг межконфессиональной молитвенной палатки на площади Конституции. Но их — десятки, а не тысячи, как могло бы быть, судя по численности донецких общин. УПЦ вообще хранит молчание. Хотя зычный пастырский голос из Москвы мог бы мигом осадить вооруженных сепаратистов.
Диагноз, поставленный Лаодикийской церкви в Апокалипсисе Иоанна Богослова, может быть поставлен украинскому христианству: «Ты ни холоден, ни горяч». Что есть, что нет. Можно сказать, как обычно: «Маємо те, що маємо». Но это диагноз к смерти. Если мы не изменим себя, если не разбудим, не разогреем свое христианство, наша страна обречена. На то она и христианская страна, что без христианства ей не бывать.
Судьба Украины не в руках Путина, не нужно паниковать. Но и не в руках украинского президента, которого, даст Бог, скоро выберут. Ключи от будущего — у Церкви: «Вот, Я распахнул пред тобою дверь — и никто не сможет закрыть ее, потому что хотя у тебя и мало силы, ты сохранил Мое Слово и не отрекся от Моего Имени» (Откр. 3:8).
Церковь способна остановить кровопролитие в стране и стать духовным авторитетом всего народа. Но эту власть ей дает Бог, она не принадлежит самой канонической церкви и самому властолюбивому патриарху, не дается изначально даже папе, а тем более пастору. И для получения этой власти есть «апокалипсическое» условие: «Будь ревностен и покайся» (Откр. 3:19). Именно с этого поворотного момента все непременно изменится…

Независимость — условие единства

Независимость — условие единства

Независимость – условие единства

Мы живем в мире общностей – добровольных и навязанных, уже традиционных и еще совсем новых, «официальных» и неформальных. Некоторые люди не выделяют себя из общностей и не знают опыта независимости. Но большинство, наученное печальным опытом коллективистских утопий, бережет свою свободу и делает шаг навстречу «ты» и «мы» с большой осторожностью. Это справедливо и относительно государства, и относительно церкви, и относительно культуры, идеологии, конфессиональных традиций.
Пути единства в мире разделений обязательно проходят через опыт независимости. Если к единству приходят насильно, не через независимость, то единство становится тюрьмой народов или личностей.
Все общности, созданные насильственным путем обречены распасться, но пока они живут, они питаются людьми, вместо того, чтобы служить им, они мучают и уничтожают человеческое в человеке – достоинство и свободу.
Верить в естественность такого единства – мазохизм. Убеждать других – садизм.
Есть самые распространенные мифы о единстве наших народов. Первый – единство украинцев, русских и беларусов. «Навеки месте» – это миф.
Не только наивно, но и манипулятивно – ссылаться на некую общность «трех братских народов». Это особенно цинично, когда народы грабят и уничтожают друг друга и при этом подчеркивают свою общность. Брат, который поднял руку на брата. Сосед, который перешел черту и посягает на чужое. Друг, ударивший в спину. Нет ничего больнее и подлее. Если бы такое сделал чужой – он был бы просто преступник. Если такое сделал брат, сосед, друг – он предатель. Поэтому было бы лучше не прикрываться риторикой братства, а прямо заявить, что братьев нет, и «есть только два союзника – армия и флот».
Брат это тот, кто ведет себя по братски. А не тот, кто прикрываясь общей фамилией, вторгается в дом и ведет себя как хозяин.
Не стоит думать, что у нас уже есть общность и мы должны ее защищать, «принуждать к миру» и единству тех, кто хочет жить отдельно.
Свобода и суверенность предполагают, что как человек, так и целый народ, могут выбирать свой путь и свою общность. Они никак и ничем не предопределены, но самоопределяются в своей свободе. Отношения нужно строить, развивать, укреплять. Они не даны как исходные, но приходят как желанные.
Вряд ли стоит ссылаться и на советский опыт единства. Счастливое братство народов в СССР – второй миф. Все различия насильно уничтожались. В коммунистический рай не приглашали, а загоняли («железной рукой загоним человечество в счастье»). Когда людей насильно соединяют в одно общежитие или тюрьму, семью или братство, это деформирует их естественные чувства и волю. Люди мучаются, терпят, потом привыкают. Но как только появляется возможность снова вернуться в свой дом, в свою настоящую семью, они без сожаления расстаются с искусственными формами общности.
Даже ностальгируя по прошлой общности, мы ностальгируем не по условиям и формам единства, а по людям, с которыми нам вместе довелось пройти непростой путь. Мы снова хотели бы встретиться с теми же людьми, но вряд ли в тех же обстоятельствах. Скорее всего, мы бы хотели перенести их оттуда – сюда, в жизнь, которую мы сами выбрали, или просто в настоящее время (а где еще можно «по-настоящему» встретиться, как не в настоящем времени?). Поэтому в остаточных эффектах советского «единства» стоит аккуратно различать добрую память о людях и нечеловеские условия, в которых эти прекрасные люди были вынуждены выживать вместе. Не думаю, что кто-то хотел бы снова встретиться с друзьями из прошлого в прошлом — в бараке, тюрьме, колхозе.
Я убежден, что для обновления опыта единства не стоит искать экстремальных общественных условий, этот опыт доступен нам изнутри самых обычных жизненных ситуаций. Не нужно восстанавливать СССР или возвращать эпоху репрессий, чтобы стать ближе и ощутить единство. Тем более не нужны парады, речевки, однообразие, бедная «простота» и проч.
Вместо успокоения и упоения мифом нужен прорыв к реальности — прагматика, добрососедство, сострадание и солидарность. Время быть прагматичными. Если мы хотим, чтобы с нами или нашей страной ассоциировались или объединялись другие, нужно сделать свою территорию или свой способ жизни достойным внимания и уважения. Если мы хотим вечного братства с соседними странами, то просто обязаны стрить такую страну, в которой захочется жить и с которой все захотят дружить. Там, где к решениям толкают не расположение и благоразумие, а страх и принуждение, единство может быть только ложным и временным.
Но помимо прагматизма еще более важно сохранять обычную человечность. Время стать добрыми соседями и завоевывать расположение, помогать, понимать, общаться. Время сострадать, т.е. проявить солидарность как форму единства в беде. И все это в свободе – сохраняя свою независимость и уважая независимость другого. Ведь единство – не подавление слабого сильным или второго первым, но сочетание разностей. Главное – сохранить эти разности, чтобы было, что сочетать.

Кто такой миротворец?

Кто такой миротворец?

Не тот, кто говорит виновным и невинным: все одинаковы, миритесь и обнимайтесь.
Не тот, кто называет белое черным, а черном белым, чтобы всем понравиться.
Не тот, кто говорит насильнику: побаловался, хватит. А жертве: не обижайся, он не хотел.
Не тот, кто стыдит избитого полицией: что же ты, братец, против власти бунтуешь.
Не тот, кто обнимает стукачей и палачей, и готов помочь им составить новые списки неблагонадежных — ради общественного порядка и мира.
Не тот, кто братается со всеми без разбора и даже их имен не помнит.
***
Тот, кто говорит о справедливости, но также о милости.
Кто не молчит о преступлении и наказании, но также не молчит о покаянии и прощении.
Кто напоминает о суде Божьем, но еще — о шансе хоть что-то исправить.
Кто боится совести больше, чем неприятностей.
Кто не может спокойно пройти мимо, не рискнув помочь жертве и остановить обидчика.
Кто не позволит унижать свой народ и поносить имя своего Бога.
Кто в обычное время пасет овец, но может выйти против Голиафа.
Кто, делая это и многое другое, никогда не называет себя миротворцем

Отврати, отмени, вспомни

Отврати, отмени, вспомни

В очередной раз мы стоим на грани жизни и смерти, на пороге национальной катастрофы. Такое уже было в годы голодомора, в дни Чернобыля. Сегодня нам угрожает война.
Украинцы – не чужой для Бога народ. От нашего имени, прошлых, живых и будущих поколений князь Владимир заключил завет с Богом о крещении Руси. В нашей истории было немало отцов веры, святых людей, подвижников, заступников. Но каждый раз, как беда миновала нас, мы снова и снова впадали в грехи идолопоклонства – обожествляли себя (всю нацию или ее отдельные классы, элиты, регионы), свою партию, православную, греко-католическую, протестантсткую или какую другую, но именно свою веру. Последнее время мы исповедовали культ потребления, верили в силу денег, связей, «крыши». Последствия этого идолопоклонства — всепроникающая коррупция, узурпация власти «семьей», оскудение любви, дефицит доверия, разобщение людей. После всего, что сделал для нас Бог, мы снова уклонились от Него. И это грозит нам страшной бедой.
В Библии описана подобная истории. Моисей вывел народ из Египта и ведет в землю обетованную. Но чуть только он задерживается на горе в общении с Богом, люди отрекаются от него и от Бога, и выбирают себе ручного, удобного божка – золотого тельца.
«Поспеши сойти» — говорит Бог Моисею. Без духовного лидера люди теряют ориентацию. Они не хотят никуда идти. Хотят веселиться, забыться от трудностей прошлого и тягот пути.
Моисей знал свой народ и не удивился словам Бога: «Развратился народ… скоро уклонились они от пути». Любой народ быстро забывает далекого и святого Бога и обращается к вере в близких, легко доступных, все одобряющих божков. Все люди ищут легких решений и мало думают о вере и верности.
«Я вижу народ сей, и вот, народ он – жестоковыйный». На самом деле, Бог не очерняет народ, но испывает Моисея, насколько он готов предстоять за вот такой народ, как он есть, со всеми его минусами, со всей плохой наследственностью.
Моисей не оправдывает грехи народа, но апеллирует к милости и верности Божьей: «Да не воспламеняется, Господи, гнев Твой на народ Твой». Моисей напоминает, что Израиль – Божий народ. Если Бог говорит «развратился народ твой», то Моисей стоит на том, что это народ Божий, «народ Твой». В этих нюансах я вижу глубокий смысл. Да, наш народ это наш народ, мы несем ответственность за него. Но наш народ также Божий народ. А это значит, что Бог ради Себя, ради Своей верности и Своего Имени может показать на нас чудо милости и спасения, силы и победы.
Как я себе представляю, «кротчайший» Моисей не только умоляет, но также требует: «Отврати, отмени, вспомни». Это спор с Богом, дерзновенное заступничество. Моисей переживает не за себя, а за народ. Лично ему ничего не угрожает, Бог готов произвести от него новый многочисленный народ. Но Моисей верен своему народу и готов терпеть вину и наказание вместе со всеми. В этом он подобен Богу, который также не истребил человечество после грехопадения ради нового эксперимента, но дал еще один шанс и Сам стал одним из нас.
Уверенность Моисею дает не собственный авторитет, но вера предков и их заветы с Богом. «Вспомни Авраама, Исаака и Израиля» — этот «исторический» аргумент действует не всегда. Спустя столетия Иоанн Креститель и Иисус отказывали многим «детям Авраама», нагло требующим особых привилегий ради своих отцов.
Но в случае с Моисеем нет наглости, есть отчаянная просьба: не ради нас, ради отцов. Отцы веры – настоящие отцы нации. Ради их веры Бог готов миловать и благословлять народ. Не ради политиков или религиозных деятелей, но ради праведников. Cколько их в нашей истории? Вспомним, сбережем их имена…
Для тех, кто привык думать о своей жизни в категориях жесткого и жестокого предопределения, история заканчивается неожиданно: «Отменил Господь зло». Бог может отменить зло в отношении отдельных людей и целых наций. Заступничество правдников может отвратить заслуженное и неминуемое истребление. Были жертвы, пролилась кровь, последовало наказание, но народ продолжил свой путь.
«Отмени погубление». Эти слова должны стать нашей молитвой. Конечно, украинский народ – не израильский, но каждый народ может стать Божьим, если взыщет Бога и будет следовать Его заветам, и если в нем найдутся такие праведники-заступники, как Моисей.
В истории это повторялось не раз. Бог мог помиловать Содом ради десяти праведников (Быт. 18) и постоянно искал заступников для Израиля: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел» (Иез. 22)

Я далеко не праведник. Подозреваю, что праведников почти не осталось. Может их не найдется даже с десяток для Киева, Донецка, Одессы. Но может быть найдется десяток молитвенников. Или просто христиан, которые при всей своей неправедности и немолитвенности станут на пути Божьего гнева и вступятся за свой народ…
Вопрос о будущем обращен к нам. Не нужно спрашивать Бога о том, что будет. Спросим себя, готовы ли мы вопрошать и бороться за свой народ, за наше общее спасение и лучшее будущее.

Исход 32:7-14
7 И сказал Господь Моисею: поспеши сойти; ибо развратился народ твой, который ты вывел из земли Египетской;
8 скоро уклонились они от пути, который Я заповедал им: сделали себе литого тельца и поклонились ему, и принесли ему жертвы и сказали: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!
9 И сказал Господь Моисею: Я вижу народ сей, и вот, народ он — жестоковыйный;
10 итак оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя.
11 Но Моисей стал умолять Господа, Бога Своего, и сказал: да не воспламеняется, Господи, гнев Твой на народ Твой, который Ты вывел из земли Египетской силою великою и рукою крепкою,
12 чтобы Египтяне не говорили: на погибель Он вывел их, чтобы убить их в горах и истребить их с лица земли; отврати пламенный гнев Твой и отмени погубление народа Твоего;
13 вспомни Авраама, Исаака и Израиля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою, говоря: умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть вечно.
14 И отменил Господь зло, о котором сказал, что наведет его на народ Свой.

В отношениях между российскими и украинскими христианами произошла настоящая катастрофа

В отношениях между российскими и украинскими христианами произошла настоящая катастрофа

В отношениях между российскими и украинскими христианами произошла настоящая катастрофа. Как оказалось, российские христиане доверяют гораздо больше государственной пропаганде, чем своим братьям-украинцам, которые могли бы рассказать правду из первых уст, без испорченного телефона и еще более испорченного телевизора.

После того, как лидеры российского протестантизма отказались приехать в Киев, я сказал непопулярные слова: при такой категорической позиции россиян диалог не возможен. Как только просочилась информация о визите главы российских баптистов в Киев, а затем и об иерусалимской встрече глав протестантских Церквей, многие упрекнули меня в негативизме: «На самом деле все хорошо, братья общаются, не стоит сгущать краски». Но встречи, не подготовленные нужным образом, тем более встречи с непонятной или скрытой повесткой (как говорят американцы, hidden agenda), не могут быть плодотворными. Как мне известно, некоторые (возможно, почти все) участники даже не знали, кто это организовывает и какова цель встречи. Поэтому я не удивился комментариям участников о боли, обидах, напрасно потраченном времени.

Диалог не возможен даже при желании слышать и понимать друг друга, даже при желании «мириться» и «вместе молиться» за мир и дружбу. Потому что речь идет не о диалоге в спокойной академической или храмовой обстановке. Речь идет о сторонах конфликта, в котором одна сторона является жертвой, вторая – агрессором. И без четкого понимания этой асиметрии, без признания церковной ответственности за агрессию своей страны против соседей, не возможно даже начать разговор, потому как не ясны исходные позиции.

Мне кажется, даже друзья Иова поступили лучше наших братьев – они пришли, сели и молчали, разделяя скорбь своего друга. С этого может начаться диалог – с сострадания, а затем с покаяния за то зло, которое причинили Украине, за разделение, оккупацию, войну, ранения и смерти. Сочувствие, покаяние, прощение, примирение – это необходимые ступеньки к диалогу. Если же в «диалоге» избегают даже слова «агрессия», если все хотят свести к показным объятиям и пустым декларациям, то кроме фотографий от этих встреч ничего не останется.

Я очень надеюсь, что выводы будут сделаны, что будет ясность относительно инициаторов, состава участников, повестки дня, мотивов и намерений. А также надеюсь, что следующая встреча не будет столь секретной и кулуарной, надеюсь на прозрачность и подотчетность – для общества, журналистов, Церкви

After Maidan a new era begun for the Church

After Maidan a new era begun for the Church

“After Maidan a new era for the church has begun”
Interview with Mikhail Cherenkov
8 April 2014 by Mikhail Cherenkov
Featured in the 26th edition of Христианский Megapolis

In this interview with “Christian Megapolis”, Dr. Mikhail Cherenkov explains what happened in Ukraine from November 2013 to March 2014, and how these events have changed the church and society.

Mikhail, what happened in Ukraine? How is it that before we could turn around so much took place in Ukraine: Euromaidan, Maidan, conflict with Berkut, the fleeing of (former president) V. Yanukovich from the country, the loss of the Crimea. Many of these events took us by surprise. What are the reasons behind these events? How do you evaluate what has happened?

These events, in fact, developed very rapidly. There was much that happened unexpectedly, but this does not mean that there was not some sort of plan or guiding will behind all of these events. It began with the political move: The government of Ukraine, on the eve of the Vilnius Summit, announced that it was not going to sign the association agreement with the European Union. This was intentional, even the decision by V. Yanukovich and his team to use force, annulling everything that had been declared and accomplished earlier. If earlier there had been hope that the criminal regime, for the sake of their own business interests, would adapt to the demands of the EU and integrate into the civilized world, and in doing so open the possibility even for simple people to live and work in Europe, now after the turn away from Europe to Eurasia meant that the “light at the end of the tunnel” had disappeared. The people were ready for difficulties for the sake of hope. When hope vanished the middle class, students and journalists went out to European Square and began “Euromaidan”.

After the dispersal of the students on 30 November 2013, the people stood up no longer for the association agreement with the EU, but against the use of violence from the side of the authorities. Further it developed incrementally – treacherous storm of Maidan by the law enforcement agencies, implementation of dictatorial laws on January 16, 2014, the confrontation on Grushevskogo Street and the all-out, bloody war. It appears that even the law enforcement agencies were not prepared to support the path of violent attacks on protestors, and therefore the regime did not have anyone left to lean on. When the pro-presidential coalition in parliament began to unravel, when the number of victims began to grow into the hundreds, yet the all the people continued to stand, V. Yanukovich lost his nerve.

Now it has become clear that everything that happened was part of the plan of Russian president, V. Putin, to destabilize the country and to take complete control over her. What didn’t work out? Ukrainians turned out to be strong and unified which, for Chekists (KGB affiliates), is not possible to understand: Why do they stand? Why don’t they run? Why aren’t they afraid? It also turned out that the regime of Yanukovich was weak. With all of his desire to, he was unable to act more viciously – scoundrels and butchers, it turned out, were few and far between. And there was one more factor which knit the people together and gave them strength: the position of the churches which prayed and stood with the people together to the end.

The events in Kyiv developed quite rapidly. From Euromaidan everything went over to the Maidan, then the confrontations with the Berkut. You present in the middle of these events. What was the influence of Christians on the Maidan? Why, in the end, was the principle of non-violent protest discarded? What led to the radicalization of the protests?

The Christians on Maidan were witnesses to God, to His power and love, mercy and goodness. If they had not lifted up the authority of Christ, people would have focused on the authority of Taras Shevchenko and Stepan Bandera – preachers of “evil versus evil”. Christians were together with the people, but served their people both as protectors and peace-makers at the same time. I am certain that if it had not been for the active participation of Christians, the protests would have quickly denigrated into a senseless and merciless revolt.

The principle of non-violent protest was in effect until the point when peoples’ lives were in danger. When they began to shoot the injured, to beat and kill people off, the protestors began to defend themselves. This is a natural human reaction. I don’t justify the times when radicals provoked law enforcers and attacked them. Unfortunately there were also present such hotheads. But I do justify the resistance that was put up when the law enforcers attacked peaceful and defenseless people. This is my strong internal conviction: you may not attack, but you also may not not defend those standing behind you.

How do you understand the term “nationalism”? Is it possible to speak of “healthy nationalism”? What, in your opinion, does it mean to be a “Ukrainian”?

Nationalism is a love of one’s own people, while Nazism is a hate of all others. Healthy nationalism is oriented to the positive – on working for the good of your nation. Unhealthy nationalism is tilted toward Nazism and focuses on the negative – on the search for enemies and fighting them.

To be a Ukrainian it isn’t necessary to have Ukrainian blood or even to speak Ukrainian. It is enough to recognize that this land and this people are yours, that God put you here not by chance, that you carry a responsibility for the peace and development of people. I never tire of repeating to those who accuse Ukrainians of extremism: On the Maidan there were 30 to 50 percent Russian-speakers, and nobody made an issue of that. Solidarity in work during peaceful times and in problems during hard times – this is the marker of unity. That is, today “Ukrainian” is not an ethnicity, but a socio-political understanding. Ukrainians are ethnic Russians, Crimean Tatars, Jews, Greeks, and all of those who can say, “This is my country, these are my people, I respect and love their history, I recognize myself as a part of them and am ready to serve their general good.”

What do you think, does the West understand what has happened in Ukraine? I’ve come to think that their understanding is very superficial. Turning now to readers in the West, please share what you think people there need to know about the situation in Ukraine.

For people in the west it is hard to understand because you have to get into the conflict and sacrifices in order to stand up for what is written in black and white in the constitution. Often westerners display a surprising naiveté: Why don’t you just wait for the next elections? Why don’t you take them to court? Why don’t you write a complaint to the police? The problem is that in our country all the laws have long been trampled on, and any hope for a natural change of power and return to a legal realm has long been lost. The west must understand that the post-soviet area is a grey zone in which the people (according to the constitution the “source of power”) from the very beginning have been alienated from power; in which “might makes right” rules and not the power of the law; in which life takes play according to “the law of the jungle”. That is why we see here the “real politic” of brute force and deception. This is a world with a democratic window-dressing, but a jungle inside.

Who is Mr. Turchinov (Parliamentary speaker and interim acting president)? Some say that he is the pastor of a Baptist church in Kyiv, others that he isn’t a Christian at all. What is his role during this difficult time for Ukraine?

Alexander Turchinov attends a Baptist church where he sometimes preaches, but is not the pastor and doesn’t have any other responsibilities in the church. This is natural considering his political activities. I don’t idealize him, but see a certain sincerity in his faith. His connection to Protestants doesn’t win him anything except problems and accusations of sectarianism. During this trying time the very important role of the anti-crisis manager of the government has fallen to him – and the fate of 46 million people depends on what he does. Sometimes it seems to me that he lacks decisiveness, but at the same time I understand the costs of possible mistakes and the necessity of restraint in extreme situations. For now I see that he is in his place and is dealing with his responsibilities well.

Are you surprised by the reaction of so many Russians to the things going on around Crimea? How about the reaction of believers? How strong is the influence of propaganda on the consciousness of the residents of Russia?

The reaction of Russians isn’t simply surprising, it’s shocking. While having access to alternative sources of information, they choose those which warm the primitive feelings of national exclusivity, imperialistic grandiosity, false messianic complex, xenophobia and anti-western sentiment. Government propaganda turned out to be very effective, but it does not explain the massive “blindness and zombification”. I suspect that there was already some sort of virus in the Russian blood that makes them susceptible to the “national sickness”. It’s a terrifying thing: we’re talking about the work of national demons, about possession and provocations of the anti-Christ. If from Kaliningrad to Vladivostok everyone applauds the president-aggressor, if the churches grant their blessing, if the intelligentsia justifies it – it’s more than the result of propaganda; one could say that the nation is possessed.

Peter Deyneka’s Russian Ministries (in the countries of the former USSR “Association for Spiritual Renewal”) has come out with an announcement condemning the Russian aggression. What do you think: should local congregations or church unions/denominations clearly express their positions concerning these current events, or would it be better for them to stay out of politics?

If churches do not condemn war it means that they support it. Being apolitical is the position of an ostrich, and not a person. A person always stands before a choice: either help the victim or participate in the crime.

How have the events surrounding the Crimea impacted the relationships between Christians in Russia and Ukraine? How come the idea of organizing a meeting of the leaders of evangelical churches in these two countries fell apart? What, in your opinion, is the real reason for the lack of dialogue?

Dialogue is impossible because Russian church leaders see Ukrainians as rebels against the authorities, give legitimacy to the current leadership of the country, speak of the sinister plans of the west, etc. In other words, the Russian church shares the view of the Kremlin and want to meet in order to push this view. That is why they summon the Ukrainian church leaders to meet as one summons a criminal to hear their verdict. Understandably, this is no dialogue. Ukrainian church leaders have already taken their positions alongside the Ukrainian people, and it is highly unlikely that they will turn on them for the sake of doubtful diplomatic successes.

What do the events in Ukraine mean for the evangelical churches? Do you think that there will be a fundamental shift in the understanding of Christians in Ukraine about what the church is and what her role is in the life of the country? How do you see the future of Ukrainian evangelical Christianity?

After Maidan a new era has begun for the church. We discovered simple truths: without solidarity with the people there will not be openness to the good news. The church in Ukraine and the Ukrainian church are not necessarily one and the same. We are learning to serve people in their actual needs and in doing so we are learning to be who we are; being faithful to our real calling. Here is one example. Pastors of evangelical churches visited military bases on the border with the Crimea and offered to tell them about God. The soldiers replied that they were very busy. They needed to prepare their positions by digging up the bare steppe. The pastors grabbed shovels and worked alongside them for a few days. After that the officers said, “We see that you are one of us, that you love your people and that you truly are worried about us. Build a prayer tent here and we will pray together with you.” I was at that place and prayed together with Protestants, Orthodox, Catholic and armed soldiers. This is the miracle of our day – a miracle of unity and openness. And it’s also a miracle of peace: we didn’t pray for the Ukrainian weapons to destroy the enemy, but for there to be no need to use them at all.

The future of Ukrainian Evangelical Christianity is tied to believers understanding their responsibility to the people, the country, the times. Why are we living here? How can we serve our people? How can the church transform society? “To find favor with all the people” (Acts 2:47) – this example of the apostolic church can be a good orientation for us. Then we can build up a worthy relationship with Russians. We chose loyalty to the people while Russians chose loyalty to the authorities. If they see a strong church in Ukraine using love and authority amongst the people, they will come to use, be friends and learn. And God himself will rejoice in such a church.

Thank you for taking the time to speak with us.

Феномен массовой эмиграции и (пост)советские церкви

Феномен массовой эмиграции и (пост)советские церкви

«Советская» диаспора в США и во всем мире обладает большим положительным потенциалом духовного, нравственного, социального влияния. К большому сожалению, «советская травма» не дает этому потенциалу раскрыться и порождает неадекватные реакции на мировые процессы. Об этой теневой стороне я скажу несколько больше, так как это предпочитают замалчивать. Я уверен, что лишь распрощавшись с пережитками и стереотипами советского времени, христиане из бывшего СССР, станут благословением для страны своего проживания.

Я думаю, что Запад, в частности США, был слишком увлечен противостоянием с СССР и поддержкой религиозного и политического диссидентства. Выходило, что все враги СССР – друзья США. Это удобная, но упрощенная схема. Потому что все люди, «рожденные в СССР» (до сих пор это особая социальная категория), будь они религиозными мучениками или ярыми антисоветчиками, впитали в себя дух советской эпохи и многие стереотипы советского мышления. Они боролись с советской идеологией, но жили в советской среде.
Полагаю, Запад недооценивал негативное влияние СССР и переоценивал степень антисоветскости религиозных групп в СССР. В религиозных диссидентах видели героев, победителей, авангард демократических перемен. Более того, в евангельских христианах-баптистах видели сильную консервативную традицию. Возможно, в лидерах США, принимавших решения в то время, говорила национальная память об отцах-основателях, многие из которых также были диссидентами в Старом свете и несли с собой бескомпромиссный дух евангельского христианства. Открыть дверь в США для еще вчера гонимах верующих значило признать их подвиг и их родственность, близость по духу.
Были и прагматичные причины, связанные с демографической политикой. Также допускаю, что религиозная эмиграция из СССР приветствовалась в надежде, будто этот библейско-консервативный фермент укрепит и разнообразит американское христианство. Начиная с 60-х годов прошлого века США активно помогали протестантам в СССР и рассчитывали на то, что встретят в них близких по духу и мышлению братьев. Конечно же, сирийское или египетское христианство представляется более экзотичным и чужим. Но, как я уже заметил, советское христианство при всей кажущейся близости, оказалось глубоко поражено советским духом, так что США вместе с иммигрантами получили законсервированный в их мышлении Советский союз.
Беспрецедентная помощь для выехавших из СССР была проявлением щедрости страны-победителя в «холодной войне». Надо признать, что первое время в этой помощи действительно нуждались, поскольку после жизни в СССР было сложно адаптироваться к свободной и конкурентной среде. Но затем подобные условия стали удобными для злоупотреблений и манипуляций, поощряли потребительское отношение.
Есть еще одна возможная причина такой щедрости – желание контролировать ситуацию в сообществах переселенцев, прикармливать и присматирвать, чтобы жизнь, настроения, социально-политические ориентации были управляемыми.
Увы, выехавшие из СССР стали не только благословением, но и головной болью для принявших их стран. Высокий уровень преступности среди выехавших из СССР можно пояснить синдромом «рожденных в СССР» — когда люди смотрят на страну своего проживания как на удобную, но чужую, а потому постоянно озираются на советский опыт, модели поведения и решения проблем, не чувствуют себя внутренне связанными американскими законами и правилами, даже протестуют против них. Сейчас оглядываются даже не на СССР, а на Россию, радуются, что она «встает с колен», гордятся, что они «рождены в СССР» и «русские», что они наследники империй, что им больше позволено, чем законопослушным американцам.
Еще одна проблема — раздвоенность, вызванная религиозным воспитанием. При строгости консервативной духовности (когда на виду почти все запрещено или видится как «мирское» и «греховное») многие психологические проблемы прячутся внутрь личности и потом выходят в формах девиантного поведения. Есть и чувство рессентимента – за бедное детство, за советский опыт маргинальности, за заведомо низкие социальные позиции в американском обществе.
Но для религиозных сообществ, выехавших из СССР, главным все же я бы назвал фактор религиозный, в котором есть и проблемы консервативного воспитания, и культура запретов, и обостренная дихотомия церковь-мир, и отсутствие целостного богословского учения о личности и обществе, вере и культуре. Как следствие — взгляд на мир изподлобья, обида и зависть, осуждение и комплекс. И полное отсутствие патриотизма по отношению к стране своего проживания.

Христос воскрес! Почему ты плачешь?

Христос воскрес! Почему ты плачешь?

Христос воскрес! Почему ты плачешь?

Пасха – удивительный праздник, в котором есть все: страх, горе, смерть, неизвестность, но также чудо избавления, радость, надежда, вера.

Я нахожу себя в положении Марии, пришедшей ко гробу и не нашедшей своего учителя. Она не надеялась найти его живым, надеялась воздать почести мертвому. И того не смогла. Гробница пустая.
Так мы скромно мечтаем о едва заметном утешающем присутствии Бога в нашей жизни. Хотя бы о следе, о памяти этого Присутствия. И плачем, что и этого лишены.

«Она обернулась и видит: перед ней стоит Иисус. Но она не поняла, что это Иисус. «Женщина, почему ты плачешь? – говорит ей Иисус. – Кого ты ищещь?» (Иоан. 20:14-15).

Кого мы ищем? Учителя, не принятого и убитого миром. Мы почти смирились, что зло всегда побеждает, а добрый Бог слаб настолько, что Себе помочь не может, а нам и подавно.

Но природа Воплощенного Бога такова, что Он не только страдает и умирает, но воскресает и царствует.

Эти парадоксы не вмещаются в наш ум, ведь для нас страдание – слабость, смерть – поражение. Но Бог в Иисусе показал иную природу силы и власти. Его тело несет следы мучений, и мы узнаем Его как страдающего Бога. Но Он уже не подвластен смерти, открывает гробницу и беспрепятственно входит в закрытые двери наших домов и душ.

Перечитаем еще раз первые слова Иисуса ученикам. Распятый и Воскресший говорит: «Мир! Не бойтесь!». Так может сказать только Царь, только Бог. И у нас не остается больше ни слез, ни слов. Разве что можем воскликнуть вместе с Фомой: «Господ мой и Бог мой!»….

***

«И вдруг сам Иисус предстал перед ними! «Мир вам!» — сказал Он. Подбежав к Нему, они упали перед Ним ниц и обняли Его ноги. «Не бойтесь!» — говорит им Иисус» (Матф. 28:9-10)

«Вдруг сам Иисус стоит посреди и говорим им: «Мир вам!». В страхе и ужасе они решили, что видят призрак. «Отчего вы так перепугались? – спросил их Иисус. Отчего сомнения в ваших сердцах? Взгляните на Мои руки и ноги – это Я» (Лук. 24: 36-39)

«И вот вечером того же дня, то есть первого дня недели, когда ученики, собравшись вместе, сидели, заперев двери из страха перед иудеями, вошел Иисус, стал перед ними и сказал им: «Мир вам!». И, сказал это, Он показал им Свои руки и бок. Ученики, увидев Господа, обрадовались» (Иоан. 20:19-21)

«Через неделю Его ученики снова были вместе, и Фома тоже был с ними. Дверь была заперта. Иисус вошел, стал перед ними и сказал: «Мир вам!». А потом говорит Фоме: «Давай палец! Вот мои руки. Давай руку, вложи ее в рану на боку! И перестань сомневаться, но верь!». «Господь мой и Бог мой!» — воскликнул Фома». (Иоан. 20:26-28)

Христос воскрес! «Ему предназначено царствовать» (1 Кор. 15:25)

Христос воскрес! «Ему предназначено царствовать» (1 Кор. 15:25)

В эти дни мы переживаем на себе смену отчаяния и надежды, печали и радости, беды и победы.
Мы читаем историю о смерти Воплощенного Бога в свете событий нашего времени. Наша вера в добро и справедливость, свободу и братство убивается предательством и насилием со стороны соседнего государства, вчерашних друзей и братьев.
Но, вспоминая Христову победу над смертью, мы предвкушаем воскресение наших надежд, возвращение к мирной жизни, лучшее будущее.
Читая историю Пасхи, мы обретаем веру в собственное воскресение, в чудо новой жизни, «чаем воскресения мертвых и жизни будущего века».
Как возможна эта смена, как возможен этот, казалось бы, немыслимый и нереальный переход от смерти к жизни, от обреченности к торжеству?
Его милостью, благодатью, любовью к нам. А проще говоря – Им. Он Сам выбрал смерть вместо нас и Он Сам ее победил ради нас же.
Очень трудно увидеть в образе страдающего Бога, в жертвенном Агнце – Царя, Победителя, Льва.
Мы переживаем, что зло сильнее, его образ впечатляет нас больше, чем образ страдающего Бога. В поисках компромисса между агрессивностью зла и добротой Бога мы готовы едва ли на робкую надежду, на отчаянный риск «а вдруг?».
Но мы должны отважиться на большее, чем детское доверие любящему и страдающему за нас Богу, мы должны по-взрослому дерзнуть и поверить в Его силу и славу, в Его победу и Царство!
«Если Христос не воскрес, вера ваша напрасна и грехи ваши по-прежнему на вас. Значит, и те, кто умер с верой в Христа, навсегда погибли. И если наша надежда на Христа годится лишь для этой жизни, мы самые жалкие люди на свете. Но Христос действительно встал из мертвых – первым из умерших… Потому что Ему предназначено царствовать» 1 Кор. 15:17-20, 25.
Да, зло сильно. Оно может убить. Но не может воскресить. Есть предел силе зла. И лишь Он преодолел этот предел, показав тем самым Свою божественную силу и царское право повелевать жизнью и смертью.
Сегодня мы видим страшную схватку добра и зла, мы участвуем в ней. Иногда мы проигрываем битвы, теряем друзей, получаем ранения. Но исход войны предрешен. Он – Царь, и Ему предназначено царствовать. Наша жизнь, наше будущее принадлежит Ему, а значит мы в надежных руках, из которых нас никто не похитит.
С Ним будем жить и бороться, если придется — умирать, затем — воскресать, наконец — царствовать!

«Аслан – не ручной лев» (Хроники Нарнии. Последняя битва)

Сомнения и отчаяние

– Он не ручной лев, – сказал Тириан. – Откуда нам знать, что может и что не может Аслан. Нам, убийцам? Алмаз, я вернусь. Я отдам свой меч, предам себя в руки тархистанцев и попрошу их отвести меня к Аслану. Пусть он судит меня.
– Это верная смерть, – сказал Алмаз.
– Неужели, по-твоему, меня волнует, приговорит меня Аслан к смерти или нет? – произнёс король. – Не лучше ль умереть, чем жить и знать, что Аслан пришёл и не похож на Аслана, в которого мы верили и которого ждали? Как будто взошло солнце, и солнце это чёрное.
– Я понимаю, – сказал Алмаз. – Как будто ты пьёшь воду, и это сухая вода. Вы правы, государь. Идём, сдадимся сами.
– Нет надобности идти нам обоим.
– О, если только мы любили друг друга, дозвольте мне идти с вами теперь! – сказал единорог. – Если вы умрёте, а Аслан – не Аслан, зачем мне жить?
Они повернули и пошли назад, роняя горькие слёзы.

Откровение и неверие

И тут земля задрожала. Сладкий воздух стал ещё слаще, позади вспыхнул яркий свет. Все обернулись, Тириан – последним, потому что он боялся. Огромный, настоящий, золотой Лев, сам Аслан, упование его сердца, стоял перед ним, и все остальные уже преклонили колена вкруг его передних лап и зарылись лицами в его гриву, а он склонил большую голову и лизнул их.
– Аслан, – сказала Люси сквозь слёзы. – Ты можешь… ты сделаешь что-нибудь для этих бедных гномов?
– Милая, – отвечал Аслан. – Я покажу тебе, что могу и чего не могу.
Он подошёл к гномам и протяжно зарычал – негромко, но от его рыка задрожал воздух. А гномы сказали один другому:
– Слышали? Опять эта шайка, с того конца хлева. Напугать нас решили. Они это делают какой-нибудь машиной. Не обращайте внимания. Нас больше не проведёшь!
Аслан поднял голову и тряхнул гривой. В то же мгновение роскошные кушанья оказались на коленях у гномов: пироги, мясо и птица, пирожные и мороженое; и у каждого гнома в правой руке – кубок доброго вина. Увы, и это не помогло. Гномы жадно накинулись на еду, но совершенно не почувствовали её вкуса. Они ведь думали, что нашли её в хлеву. Поэтому один сказал, что пытается есть сено, другой – что нашёл старую редьку, третий – сухой капустный лист. Они подносили к губам золотые кубки с красным вином и говорили: «Фу, пить грязную воду из ослиной поилки! Кто думал, что мы до такого докатимся». Очень скоро каждый гном заподозрил, что другой нашёл что-нибудь получше, и кинулся отнимать; они перессорились и передрались, размазали прекрасную еду по лицам, по одежде, растоптали ногами.
– Вот видите, – сказал Аслан. – Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры. Их тюрьма – в их воображении, но они – в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести. Что ж, идёмте, дети.

Все только начинается

Потом Аслан повернулся и сказал всем:
– Вы ещё не такие счастливые, какими я хотел бы вас видеть.
Люси ответила:
– Мы так боимся, что ты отошлёшь нас обратно, Аслан. Ты так часто возвращал нас в наш мир.
– Не бойтесь, – сказал Аслан. – Разве вы не догадались?
Сердца у детей подпрыгнули, и в них вспыхнула дикая надежда.
– Это была настоящая железнодорожная катастрофа, – тихо и мягко сказал Аслан. – Ваши папа и мама и все вы, как называют это в стране теней, – мертвы. Учебный год позади, настали каникулы. Сон кончился, вот и утро.
И пока Он говорил, Он всё меньше и меньше походил на Льва. А то, что случилось дальше, было так прекрасно, что писать об этом я не могу. Для нас это завершение всех историй, и мы честно можем сказать, что они жили долго и счастливо. Но для них это было только началом настоящей истории. Вся их жизнь в нашем мире, все приключения в Нарнии были только обложкой и титульным листом; теперь наконец началась глава Первая Великой Истории, которую не читал ни один человек на земле; Истории, которая длится вечно; Истории, в которой каждая глава лучше предыдущей.